Это не то - стр. 4
17 июля пассажирский самолет Малазийских авиалиний, совершавший рейс MH17 из Амстердама в Куала-Лумпур, потерпел катастрофу. Боинг 777 с 298-ю пассажирами на борту, включая 15 членов экипажа, упал в районе украинского города Торез в 80 км от Донецка. Расследование сильно затянулось. Американские и украинские источники указывали, что самолет был сбит с земли ракетой системы «земля-воздух» по вине ополченцев, контролирующих территорию Луганской и Донецкой областей и получающих оружие из России, российские – что самолет атаковали с воздуха украинцы, или же сбили сами американцы, чтобы обвинить Россию и развязать холодную войну, или украинский диспетчер направил пилота по заведомо опасному пути, и т. д. Малазийскому лайнеру не повезло: он оказался в зоне активных боевых действий и непрекращающихся воздушных атак, и его крушение стало самым громким свидетельством факта необъявленной войны.
Однако самая экзотическая версия была озвучена тогдашним лидером ополченцев Игорем Стрелковым-Гиркиным, предположившим, что пассажиры упавшего Боинга были уже мертвы за несколько суток до катастрофы. Он сослался на свидетельства своих соратников, которые собирали тела на месте и утверждали, что трупы были «несвежими» и к тому же обескровленными[4], как если бы самолет вылетел из Амстердама с замороженными мертвецами, которые изображали сидящих в креслах живых пассажиров. Некоторые конспирологи предположили, что это был тот самый Боинг Малазийских авиалиний, который бесследно исчез еще в марте – причем, возможно, с теми же самыми пассажирами.
Версия эта, позаимствованная из английского сериала «Шерлок Холмс» (там самолет как раз нагрузили трупами, чтобы взорвать в воздухе и спровоцировать международный конфликт), привлекает внимание своей абсурдностью, фантастичностью и явным противоречием любому принципу реальности. Однако по ту сторону принципа реальности рождается образ лайнера, на борту которого, плотно пристегнутые ремнями, сидим мы все. По этой версии – назовем ее не бредовой, а метафорической, – пассажиры малазийского Боинга в буквальном смысле умирают дважды. Катастрофе, в которую они попадают, предшествует другая катастрофа – и так до бесконечности: самолет падает снова и снова на землю, превращенную войной в руины, а пассажиров собирают, замораживают и опять сажают в кресла.
«Враг, если он одолеет, не пощадит и мертвых», – пишет Вальтер Беньямин в шестом тезисе о понятии истории[5]. А враг побеждает. Не мы и не они – только враг побеждает в этой затяжной войне. Война как бесконечная серия побед врага является холодной не потому, что в ней якобы не проливается кровь. На самом деле кровь не проливается только в мультиках про войну санкций, зрители которых оплакивают итальянский сыр и гражданские права или же радуются появлению на мировой политической карте новой дерзкой супердержавы. Война, обеспечивающая позитивность кризисной циркуляции мирового капитала, холодна от трупов, которым не дают уцелеть, которых убивают и замораживают, чтобы убить снова.