Это моя работа. Любовь, жизнь и война сквозь объектив фотокамеры - стр. 23

Я твердо помнила совет Эда: «Никогда не смотри афганским мужчинам прямо в глаза. Голова, лицо и тело должны быть покрыты. Ни в коем случае не смейся и не шути. И самое главное – каждый день сиди в визовом отделе и пей чай с тамошним клерком, Мохаммедом, чтобы убедиться, что твои документы действительно отправили в Кабул на обработку».

Афганское посольство оказалось весьма скромным, ничем не примечательным зданием в дипломатическом квартале города. Визовый отдел представлял собой маленькую комнатку в боковой части посольства, куда имелся отдельный вход. Другие чиновники посольства могли видеть, что происходит в визовом отделе, через маленькое окошко. Запах в комнате стоял удушающий. Моложавый мужчина с пухлыми щеками и черной бородой, спускающейся на грудь, сидел за столом. На голове его красовался белый тюрбан. Это бы тот самый Мохаммед, о котором говорил Эд. Напротив стола стояли потрепанный диван и несколько стульев. В комнату постоянно входили и выходили сотрудники ООН и их водители-афганцы. Только мужчины! Когда вошла я, на лице Мохаммеда проявилось изумление, но он быстро взял себя в руки и глазами указал на потрепанный диван. При этом он продолжал работать с мужчинами – даже с теми, кто пришел после меня.

В конце концов он все же меня подозвал. На английском он говорил очень плохо. Я подала ему свой паспорт, думая, что он тут же прогонит меня, увидев, что я из Штатов.

– Вы замужем? – спросил он.

– Да, замужем, – ответила я. – У меня двое сыновей остались в Нью-Йорке.

Он взял мои документы и велел приходить через три недели. Я кивнула.

Вернулась я на следующий день. Мохаммед не возражал. Я была осторожна и не разговаривала с ним, если он не задавал мне вопросов первым. Первые два дня (из девяти!) мы сидели молча. На третье утро я решила нарушить правило Эда.

– А вы женаты, Мохаммед?

Он сразу же ответил:

– Нет. Жены нет. Моя мать умерла, и у меня нет жены. Я не могу найти жену. Мои братья ищут для меня, но нужно слишком много времени.

Говоря о себе, Мохаммед мгновенно изменился. Он поднял подбородок и стал смотреть на меня. Я поняла, что отсутствие семьи заставляет его страшиться за свое будущее. Статус афганского мужчины во многом зависит от наличия сыновей.

– Но вы обязательно найдете себе женщину, – сказала я.

– Слишком трудно… Без помощи матери или сестры найти жену в Афганистане невозможно. Мужчины и женщины не общаются вне дома. Только моя семья может найти мне жену… – Он выглядел очень несчастным.

В этот момент в комнату вошел какой-то чиновник посольства, и Мохаммед замолчал. Я опустила глаза и ушла.

На следующее утро Мохаммед встретил меня улыбкой.

– Ваши документы отправлены в Кабул. – Он впервые заговорил со мной в присутствии другого сотрудника. – Здесь вы можете снять свой хиджаб. Нет необходимости носить его – вы же не мусульманка.

Я поняла, что правильно поступила, продемонстрировав уважение к Мохаммеду и его коллегам, придя в посольство в хиджабе (то есть прикрывшись и выбрав скромную, не подчеркивающую фигуру одежду). Правда, перспектива открыть волосы и лицо перед двумя незнакомыми мужчинами мне не понравилась. К тому же я боялась, что слова Мохаммеда другому чиновнику могут показаться непристойными.

– Нет, спасибо, я лучше так…

В выходные я отправилась в пакистанский город Пешавар, чтобы снимать лагеря афганских беженцев, устроенные для тех, кто бежал из страны во время войн. В понедельник я вновь вернулась в посольство. Мохаммед вел себя странно. Он улыбался, словно с радостью ожидал моего визита. Мы вместе выпили чая.