Есть ли снег на небе - стр. 47
Это был настоящий удар от Всевышнего. Беспощадный, безжалостный удар прямо в сердце. Только кровь от этого удара не затихла, как после кулака слуги Ривы, а сочилась, не переставая, каждый день.
«Что я не так сделал? – без конца размышлял Мелех. – Ведь не может справедливый Господь просто так наслать на человека беду?! Чего я не заметил, упустил, не исправил в воспитании девочек? Меня словно ослепили, и какие-то важные вещи, мимо которых по своей слепоте я прошел, возвращаются теперь уже в качестве наказания».
Он никогда не предполагал, что будет так страдать из-за дочерей. В его жизни всегда главным был заработок, семью-то ведь надо кормить, потом долг перед Богом, синагога, учеба, выполнение ритуалов, а уже потом семья. И вот теперь всемогущий Бог безмолвно стоял в стороне, наблюдая, как исходит кровью сердце бывшего короля Лимны.
Сладкие, ласковые девочки из далекого прошлого приходили к нему во снах, спорили, кому какая достанется ручка, и танцевали вместе с ним вокруг субботнего стола.
С каждым днем переносица болела все сильнее и сильнее, а сердце по ночам стучало так громко, что Мелех, боясь разбудить Крейну, тихонько вылезал из кровати, шел на кухню и, упершись лбом в холодное стекло, стоял до рассвета, уставив в темноту невидящие глаза.
Пустое письмо
Больше всего на свете Берл любил качели. Раскачаться что есть сил, стоя на доске и держась руками за цепи, а в самой верхней точке, оттолкнувшись, прыгнуть и полететь, точно птица.
И хоть был Берл немалым шалуном, но голова у него на плечах сидела крепко. Перед прыжком он внимательно осматривал площадку, куда должен был приземлиться, убирал камни и палки. Прыгал, словно кошка, всегда ловко попадая на ноги. Когда же прыжок выдавался особенно высоким, случалось пускать в ход руки, чтоб не ткнуться носом.
Эти воздушные секунды полета доставляли Берлу ни с чем не сравнимое наслаждение. Такое острое, что, даже женившись, он не оставил любимого занятия. Конечно, близость с женой была самым большим удовольствием на свете, но все-таки лишь после качелей.
И хоть стыдила его Циля, мол, негоже женатому человеку вести себя подобно мальчишке, упрекала и настаивала, он украдкой пробирался на качели и прыгал, хотя бы пару раз в неделю.
Украдкой, словно совершая проступок, он вел себя из-за Цили. Кроткая девочка, стройная, как козочка, и нежная, будто первые лучи зари, всего лишь за два года совместной жизни отрастила когти почище кошачьих. И ведь все началось прямо под хупой!
Женились в Бердичеве рано. Дурное побуждение не знает жалости, а успешно бороться с ним дано не каждому. Супружеская постель вовсе не гарантия полного спасения, но вдвоем противостоять напору куда легче. Поэтому когда Берлу исполнилось шестнадцать, а Циле пятнадцать, родители повели их под свадебный балдахин.
О, к тому времени Берл успел изрядно натерпеться от происков естества и с нетерпением ждал дня свадьбы. Разумеется, к своей невесте он не прикасался даже пальцем, поэтому, когда под хупой, в самом начале церемонии, Циля тихонько поставила свою ступню на его, Берл задрожал от любви и нежности.
Это первое, дивное прикосновение совершенно сбило его с толку, и он с трудом отвечал на вопросы ребе Лейви-Ицхока, раввина Бердичева, проводящего церемонию. Берл воспринял жест Цили как знак близости, как желание быть вместе с первого момента супружеской жизни. О, понимай он тогда, что на самом деле имела в виду его своенравная, своевольная и властная женушка, он сбросил бы ее ногу, как сбрасывают змею или таракана.