Есть ли снег на небе - стр. 49
– Ничего, ничего, – утешила повитуха, видя, как меняется на глазах лицо счастливого отца. – Девочки – предвестники мальчиков. Вторым у вас обязательно будет сын.
Но второй родилась тоже девочка. И третьей тоже. Лишь четвертые роды принесли Берлу покой и умиротворение. К тому времени Циля заправляла в доме почище российского самодержца, тем более что дом теперь был далеко на отшибе.
Вскоре после рождения второй дочки, когда Берл уже начал понимать, что скорняка из него не выйдет, Циля встретила его вечером с выражением нескрываемого торжества.
– Что бы ты без меня делал? – спросила она вместо приветствия.
– Ничего, – сразу согласился Берл. Вступать в пререкания с женушкой не входило в его планы после тяжелого и грязного рабочего дня.
– Я нашла тебе работу! – объявила Циля. – Пан, хозяин Мартыновки, ищет арендатора на мельницу. Причем хочет только еврея, прежний арендатор, украинец, пропил все до нитки и сбежал.
– Циля, – вскричал Берл, – но ведь это почти восемьдесят верст от Бердичева. Вокруг ни одного еврея!
– Ты тут на них не нагляделся? – скривилась Циля. – Или тебе не хочется расставаться с добрым скорняком, твоим хозяином?
– А как же мой миньян? – вскричал Берл.
– Помолишься без миньяна. А на праздники будем возвращаться в Бердичев.
– А дети, с кем будут играть наши дети?
– Я нарожаю столько, чтоб не скучали.
– А хейдер? Ты хочешь, чтобы они выросли неучами?
– Твоего заработка хватит нанять меламеда.
На каждое возражение Берла у Цили находился складный ответ. Она уже все решила и, как настоящий самодержец, не собиралась менять своего решения.
Спустя месяц Берл со всем семейством перебрался в Мартыновку. Работы оказалось куда больше, чем он думал. Предыдущий арендатор пропил все, что мог пропить, и развалил все, что поддавалось развалу, от жерновов до забора. Мельница была небольшой, и хромота не мешала Берлу ковылять по ней с утра до темноты. Многое он восстанавливал своими руками, приглашал плотников, ездил на другие мельницы набираться уму-разуму. К осени, когда начнется переработка урожая, хозяйство должно было работать как часы.
Дома он почти не бывал, Циля держала бразды правления в своих изящных, но очень жестких ручках. Получалось у нее отлично: хата, которую они сняли на первое время, сияла чистотой, еды было вдоволь и вкусно приготовленной, дети ходили по струнке, соседи почтительно здоровались.
Основательно разглядеть все это Берл смог только глубокой осенью, когда мельница, перемолов урожай крестьян соседних деревень, почти перестала работать. А когда ударили морозы и лед сковал речку, вращавшую мельничное колесо, работа совсем остановилась. Впрочем, как рачительный хозяин, Берл всегда находил, чем занять свои руки; в большом хозяйстве хватало починок и переделок, но свободного времени него существенно прибавилось.
Прошло несколько лет. Жизнь вошла в колею, устоялась, и лямка уже не так больно впивалась в плечо. Вот только заработок у мельника оказался не ахти какой, ведь всю зиму, весну и половину лета мельница простаивала. На еду и одежду хватало, а о большем оставалось только мечтать. Даже из домика, снятого на первое время, выбраться не удалось, так и жили в двух комнатах.
Чувства тоже устоялись. Берл привык к правлению жены и перестал его замечать. Ему стало казаться, нет, теперь он искренне уверовал, будто по-другому невозможно, и стал находить в самодержавии Цили все больше и больше достоинств. Циля преданно заботилась о муже, самоотверженно поднимала детей, без устали хлопотала по дому, стараясь сэкономить, на чем только можно.