Эсса - стр. 3

– Одинаково.

– А где живут твои родители?

– Вверх по реке, на другом конце страны.

– Ты их часто видишь?

Покачал головой, глядя куда-то вдаль:

– Два года назад видел мать. А отец умер года три назад. Я его почти не знал, не видел.

– Почему? Он не навещал тебя?

– У него много жен и ферма, ему было некогда.

– Но ты же ездил к нему.

– Да. Но я жил в доме матери, отец приходил на какое-то время и уходил.

– Тебе хорошо жилось у тети?

Смеется:

– Да.

– Это они заплатили за твое образование?

– Нет, мать с отцом посылали денег до девятого класса, а потом миссионеры спонсировали.

– Так тебе сколько лет-то?

– Восемнадцать.

– Правда? – Я недоверчиво окинула его взглядом. – А я думала пятнадцать – шестнадцать.

Засмеялся.

– То есть тетя и ее муж даже не платили за твое образование?

– Нет. Я много болел в детстве, почти все время болел. И мать решила, что, может быть, мне будет лучше у тети, в ее семье, что их место для меня плохое, раз я болею.

– Это ей кто-то посоветовал?

– Наверное. Может, марабу[1] сказал, что мне там плохо.

– А у тети тебе стало лучше?

Опять смеется:

– Не помню. Говорят, лучше. Сейчас не болею же!

Я окинула его взглядом. Ну да, не болеет. Но худой, как палка. Откормить его, что ли, за эти несколько недель. От меня не убудет, а он хоть чуть-чуть подкожного жира нарастит. Даже мускулов у него почти не видно. Ноги крепкие, а руки – тонкие. Даже странно. Нехарактерно для местного парня.

– Знаешь, Эсса, ты не обижайся, но я никак не могу понять этот ваш обычай. Особенно в твоем случае. Может, я и не права, но мне кажется, приемная мать никогда не станет относиться к ребенку как к родному. Всегда будет разница между своими и приемными. Ну, скажи, так ведь?

Кивнул. Уже без улыбки:

– Да, всегда будет разница.

– Ты это ощущал?

Поджал губы.

– Эсса, ты злишься на мать? Ну, вот за то, что она так поступила, отдала тебя?

– Нет.

Решительно ответил, не задумываясь.

– Почему я должен злиться? Это наш обычай, так принято. Она сделала то, что должна была. И она помогала мне всю жизнь.

И с чего это я решила играть в психолога и копаться в его прошлом? Зачем задаю такие вопросы? Это не облегчит ему жизнь. Его детство уже позади. Теперь у него другой этап.

– Ладно, Эсса, не обижайся. Не обиделся?

– Нет.

Улыбнулся во весь рот.

– У меня тут вашего жареного риса осталась целая кастрюля. Хочешь?

Недоверчиво посмотрел на меня. Потом кивнул.

– Тогда возьми сам, в холодильнике. Только кастрюлю потом вымой. Я пошла работать.

Пока я читала свои бумаги, краем глаза все же наблюдала за Эссой. Он разогрел рис на плите, немного испуганно включая газовую горелку. Потом поел руками прямо из кастрюли и старательно вымыл кастрюлю, выскребая каждую прилипшую рисинку. Затем оглянулся, прошелся по комнатам.

– Я немного уберусь, мадам?

– Здесь убирали уже.

– Но пыльно. Я сделаю лучше. В отелях плохо убираются, не для себя ведь. Вон сколько пыли оставили. Как будто никогда не убирались вообще.

Он взял тряпку и тщательно и очень медленно стал вытирать пыль на всех полках, осторожно приподнимая предметы. Он меня отвлекал, я не могла сосредоточиться.

– Эсса, хватит мельтешить. И так все чисто.

Он расстроился. Испугался, что я недовольна.

– Хорошо, мадам.

Убрал тряпку в шкаф.

– Может, помыть машину?

– Она в офисе. Сядь где-нибудь. А еще лучше иди домой. Придешь завтра.