Если ты найдешь это письмо… Как я обрела смысл жизни, написав сотни писем незнакомым людям - стр. 18

– Твой район, – безмятежно ответила она. Я дала ей понять по дороге к нашей квартире, что мой район – не то место, где есть что фотографировать. За весь проделанный путь она сделала только одно фото. И это было фото красных занавесок.

Первое, что я сделала в комнате с красными занавесками, – развесила на стенах письма. Это единственный способ превратить четыре стены, в которых я живу, в настоящий дом. Мне всегда было необходимо, чтобы меня окружали слова, окутывающие меня, точно шаль; слова, полные мудрости и надежды.

Письма заняли почти три стены спальни. Люди спрашивали, откуда они пришли, и я отвечала, что часть написана моей мамой, а часть – от друзей и подруг. Но большинство этих писем были результатом одного слова – мандаре.

Мандаре – традиция выпускного курса в моем колледже. Это итальянское слово, которое означает «посылать». В конце уикэнда для старшекурсников, готовых получить дипломы, полдесятка добровольцев торжественно выходили из дальнего угла, держа в руках большие коричневые бумажные пакеты. Имя каждого адресата было выведено толстым черным маркером. Внутри каждого пакета громоздилась стопка писем от членов семьи, близких друзей и родственников, собранных за предшествующие недели. Все эти люди получали по почте обращения, в которых говорилось примерно следующее: «Послушайте, такой-то человек в вашей жизни вот-вот получит диплом. Пожалуйста, напишите ему что-нибудь такое, от чего он будет рыдать горючими слезами». Наверное, этот призыв был оформлен как-то более официально. Но у людей появлялся шанс вывернуться наизнанку на бумаге и пожелать тебе удачи в твоих новых начинаниях так, чтобы это пожелание помнилось дольше, чем пост в Фейсбуке. Я тогда добрый час заливалась слезами, читая письма от родителей, тетушек, лучших подруг и людей, с которыми мы в лучшем случае здоровались в кампусе. Порой я улучала минутку, чтобы оглядеться по сторонам и посмотреть на своих однокурсников, у каждого из которых на коленях лежала пачка писем. Или вообще никаких писем, за исключением таких: «Я видел тебя как-то раз в кампусе. Ты была в голубом свитере. Уверен, что ты хороший человек. Желаю удачи в выплате студенческих кредитов». Я не могла не думать об этих людях, сидя в лужице из слез, соплей и чернил. Даже после того как я сложила все свои письма и отвезла их домой, я не переставала гадать, каково это: подарить пухлый сверток любовных писем человеку, которого знать не знаешь. Человеку, который в ином случае может никогда ничего подобного не получить. Всем нам, знакомым и незнакомцам, время от времени требуется подобное напоминание. Ты достоин. Ты – чистое золото. В тебе это есть.

Первое, что мы поняли, оказавшись в своей новой квартире, – это что никто и не думал шутить, говоря нам во время ориентации, что мы будем жить в здании, примыкающем к церкви. К очень, очень большой церкви. Если тебе хочется точности, то к кафедральному собору Бронкса. Он был так же близок к нам, как соседские патио. Типа, «кстати, у меня на заднем дворе стоит огромный католический храм».

Один священник из общежития-ректория,[5] к которому было пристроено наше здание, ждал у ворот, чтобы устроить нам экскурсию по территории, после того как мы разместимся. Первым пунктом программы и была эта самая церковь.