Еще неизвестно кому место в Академии Боевых Драконов! - стр. 10
Кинвет Золотокрылый был единственным сыном Великого короля и после смерти своего отца должен был стать во главе Совета королей-драконов и, соответственно, правителем всех драконьих земель. Этот статус наряду с целым сонмом минусов и ограничений, имел также и свои преимущества: например, чтобы юный принц не натворил – ему никто, кроме отца, не имел права даже и слова в укор сказать. Венценосному же отцу, как водится, было не до шалостей отпрыска, который то и шалил лишь для того, чтобы обратить на себя внимание вечно занятого государственными делами отца.
В этот раз Кинвет точно знал, какой именно из своих «шалостей» он привлёк к себе внимание Великого короля. Вот только, в этот раз он вовсе не пытался привлечь к себе внимание венценосного отца. Да и шалостью, по мнению юного принца, это не было.
Наследный принц Кинвет Золотокрылый в первый раз в жизни, по-настоящему, влюбился. И его любимая ответила ему взаимностью. Что сделало его самым счастливым драконом во Вселенной. И так как быть счастливым ему очень нравилось – Его Высочество решил сочетаться со своей любимой браком!
Воспоминание об Эджении, как и обычно, вызвало на лице Кинвета дурашливую блаженную улыбку. Хорошенькая девочка, поразившее воображение его восьмилетнего, выросла и вернулась в его жизнь, чтобы на сей раз уже сразить наповал.
Когда на балу глашатай возвестил её имя. Оно показалось Его Высочеству знакомым, однако весьма и весьма смутно. И уже одного этого было достаточно, чтобы тут же перестать думать и о том, где он слышал это имя, и о той, кто это имя носит. Но он почему-то не смог. Случайно услышанное им смутно знакомое имя завладело его вниманием настолько, что он не просто обернулся посмотреть, кто же там появится в дверях, а, в буквальном смысле, рванул навстречу таинственной леди Эджении Тенебрис Шелериспе из клана Чернокрылых.
Несмотря на то, что от хорошенькой маленькой девочки, когда-то поразившей воображение восьмилетнего мальчугана, остались только громадные черные глазища, он сразу узнал её.
На лице леди Эджении Тенебрис Шелериспе были удивление и восторг, каковой он не раз видел на лицах девиц, впервые попавших на королевский бал. Завидев который, к слову, он всегда сразу же спасался бегством.
Но почему-то не в этот раз.
Более того, и всё остальное тоже леди Эджения делала также, как и остальные девицы: смущалась, розовела, растерянно хлопала ресницами, теребила кружево, коим был украшен корсаж её белоснежного бального платья, и вздыхала…
Вздыхала так, что грудь её, весьма, к слову, достойная восхищения, так волновалась, так волновалась, что волнение это передавалось и Кинвету…
И он аж настолько разволновался, что вдруг взял и пригасил владелицу груди, поразившей его воображение, на танец.
Нарушив тем самым собственное же незыблемое правило: никогда не приглашать на танец дебютанток! Не то, чтобы Его Высочество имел что-то против дебютанток в целом или в частности, просто пригласи одну, придётся приглашать и другую. А потом и третью и четвёртую и так далее…
«Вслед за чем и оглянуться не успеешь, – рассуждал Кинвет, – он вместо того, чтобы обхаживать на балах иноземных послов и членов Совета, решая в неформальной обстановке важные государственные вопросы, будет занят лишь танцами».