Есенин, его жёны и одалиски - стр. 52
Словом, редкие визиты Сергея Александровича в новую семью Райх радости никому не приносили. Дочь поэта говорила о них:
– С приходом Есенина у взрослых менялись лица. Кому-то становилось не по себе, кто-то умирал от любопытства.
З. Райх в роли Софьи («Горе от ума», спектакль театра Вс. Мейерхольда)
Но Зинаида Николаевна, довольная и счастливая во втором браке, по-прежнему любила первого мужа. Его гибель стала для неё сильнейшим потрясением. На похоронах она рыдала и кричала: «Прощай, моя песня, сказка моей жизни!» Что с ней творилось после, не поддаётся описанию. Константин, сын Есенина и Райх, писал позднее о душевном состоянии матери в эти дни: «Она лежала в спальне, почти утратив способность реального восприятия. Мейерхольд размеренным шагом ходил между спальней и ванной, носил воду в кувшинах, мокрые полотенца. Мать раза два выбегала к нам, порывисто обнимала и говорила, что мы теперь сироты».
Соединив свою судьбу с Мейерхольдом, Райх вступила в мир искусства, в котором нашлось место и для неё. Это было счастье, но… отринуть память о первом муже она так и не смогла. Будучи во Франции (1926), писала Бениславской, что в Париже ей напоминает о Есенине «каждый аршин асфальта».
Другая жизнь. Во втором замужестве всё было по-другому. Начнём с отношения отчима к детям – её и Есенина. «Какую только рабсилу не нанимали. Какие только учителя и репетиторы не ходили к нам с Костей с самого нежного возраста».
По воспоминаниям Татьяны Сергеевны, приходили две массажистки, парикмахер и репетиторы по самым разным школьным дисциплинам. Зимой 1935/36 годов актёр К. Карельских с женой давали детям уроки современных танцев. На эти уроки приходили одноклассницы Тани. Бывали и жившие поблизости жёны поэтов Н.А. Асеева и С.И. Кирсанова[24].
Всеволод Эмильевич был на двадцать лет старше Райх, но в их взаимоотношениях не было ущербности. Дочь Зинаиды Николаевны говорила по этому поводу:
– Вы думаете ей всегда было легко соответствовать Мейерхольду своим внешним видом?
И так отвечала на свой вопрос:
– Когда Мейерхольд надевал фрак, можно было упасть навзничь: эта одежда выносила наружу всю его артистичность.
Райх играла исключительную роль в жизни Всеволода Эмильевича. Мастер с нескрываемым чувством преклонения относился к супруге – ценил как актрису, почитал как женщину. Характерна в этом плане одна сцена. Как-то Зинаида Николаевна, дурачась, показала, как бы она сыграла старика Луку из пьесы «Медведь». Она шамкала и переваливалась на полусогнутых трясущихся ногах. Мейерхольд не выдержал и закричал:
– Перестань сейчас же, мне страшно, я не могу видеть, во что может превратить себя красивая женщина.
В доме Райх была полной хозяйкой. Всеволод Эмильевич с удовольствием подчинялся ей и всячески ублажал. Вот характерный пример их дачной жизни. С помощью лома Мейерхольд пытается передвинуть тяжёлый буфет.
«Мать, – вспоминает Татьяна Сергеевна, – вдевая нитку в иголку, говорит:
– Севочка, не надо.
Удар, ещё удар. Мать всё так же спокойно просит:
– Севочка, прошу тебя, не надо портить пол.
Но Мейерхольд вошёл в раж. Бах, бах! Мать слегка повышает голос:
– Всеволод, я тебя очень прошу.
Ещё удар, ещё.
– Всеволод, прекрати немедленно!
Бах, бах! И вот тут мать срывается с места и бежит к нему, сжав кулаки: