Эротика.Iz - стр. 38

Рубинчик повернулся и, чувствуя гул в затылке и в ушах, слепо вышел из магазина к своему «Москвичу». Долой! Все – долой! Ну их к еб… матери со всеми их персиками и дивами! Рабы! Да, он уедет из этой страны, он увезет отсюда своих детей, а эти гнусные рабы КПСС пусть стоят тут в очередях и терпят своих наглых продавщиц и свой хамский режим – они его заслужили!

Он плюхнулся за руль и нервно завел мотор. Чья-то фигура мелькнула перед капотом, он автоматически нажал на тормоз.

– Подождите! – возникло в боковом окне юное лицо его соседки по очереди. – Стойте! Я слышала, что они вам сказали. Это мерзко. Пожалуйста, извините нас.

– Вы тут ни при чем! – резко ответил он.

– При чем. Я тоже русская. Но не в этом дело. Вы не расстраивайтесь! Просто не обращайте внимания, пожалуйста! Удачи вам!

Она вернулась на тротуар и быстро пошла прочь, в сторону метро, держа под мышкой том Валишевского, наклонив голову вперед и уже стесняясь, наверно, своего порыва.

Он смотрел ей вслед, не трогая машину. Она уходила от него. Уходила. Утренний ветер облепил ее фигуру серым платьем-балахоном, разом очертив грудь и плавный изгиб высоких бедер.

Он отпустил сцепление, дал газ и догнал ее на углу, у перехода. Здесь выскочил из машины и, невзирая на возмущенные гудки за спиной, шагнул к тротуару, крикнул:

– Девушка!

Она оглянулась.

– Идите сюда! – позвал он. – Я подвезу вас.

Она отрицательно покачала головой, но тут длинный милицейский свисток прервал их разговор, это постовой-орудовец шел к ним с перекрестка, недвусмысленно доставая из кармана книжку со штрафными квитанциями.

– Быстрей! – сказал ей Рубинчик, открывая правую дверцу машины. – А то меня оштрафуют!

Она быстро села в машину, но верзила орудовец уже стоял перед капотом.

– Штраф будем платить или как? – сказал он сурово.

Рубинчик вытащил из кармана пиджака красное удостоверение.

– «Рабочая газета», старшина, – сказал он орудовцу.

– Но нельзя ж по тротуарам ездить! – укорил его орудовец, тут же теряя свою суровость. – Между прочим, пора написать, чтобы нам летнюю форму сделали. А то преем в этой кирзухе!

– Заметано, старшина! Заходи в редакцию – напишем!

– Ладно, езжай!

Рубинчик тронул машину, спросил у девушки:

– Вам куда?

Она улыбнулась:

– Нет, мне далеко, я сейчас выйду. Я просто села, чтобы вас от штрафа спасти.

В ее лице было столько простоты и обаяния, что у Рубинчика подвело диафрагму.

– Что значит далеко? – сказал он. – Нью-Йорк? Париж? Токио?

– Почти. Кусково, – улыбнулась она и показала на автобусную остановку. – Тут остановите, я на автобусе.

Но Рубинчик, не слушая, уже свернул на шоссе Энтузиастов и дал газ.

– Куда вы? – испугалась девушка.

– В Кусково. Вы где там работаете?

Она посмотрела на него долгим, пристальным взглядом, но он сделал вид, что не замечает этого.

– Зачем вы это делаете? – спросила она негромко.

– Что именно?

– Везете меня.

– А! Вы думаете, что я еврейский Казанова, буду к вам приставать, просить номер телефона. А я – нет, не буду. Это у меня просто хобби такое – всех студенток истфака катаю по Москве. Ну а если серьезно, то вы мне просто день спасли. Иначе я б сегодня не знаю что сделал, в запой бы ушел!

– Вы журналист?

– Нет, кочегар.

– Я серьезно…

– И я серьезно. По-вашему, евреи не бывают кочегарами?

– Но вы показали милиционеру удостоверение «Рабочей газеты». Я видела.