Эригена и не только - стр. 8
Причина, вероятно, кроется в том, что он был лекарем и учителем молодых франков из знатных семей, подумал я, несколько лет назад из аббатства Лан в Южной Галлии к нам на кафедру доставили книги, в одной из них, как помню, были рецепты Иоанна Скотта для лечения водянки и других болезней, а в другой – его замечания по латинской грамматике. Для практичного короля Карла эта деятельность Эригены была не менее важной, чем теологические споры. Судя по всему, франкский король был вынужден согласиться на отъезд Эригены из континента, зная, что Его Святейшество Иоанн VIII распорядился изъять из монастырских библиотек все экземпляры трактата Иоанна Скотта «О божественном предопределении» и сжечь их как еретические книги. Вскоре после отъезда Эригены римский понтифик короновал Карла императором Священной Римской Империи.
Смею предположить, что и наш король Альфред, приглашая Иоанна Скотта в Уэссекс, надеялся увидеть в его лице достойного наставника для молодёжи, хотя, безусловно, не моё дело изучать волю миропомазанника.
Рискну также предположить, что теологам Оксфордской школы авторитет Эригены показался уж слишком великим, подрывающим основу их благополучного существования, и они, пользуясь выражением брата Тегвана, выжили его, убедив принять монашеский сан и удалиться в монастырь. У меня нет сомнений в искренности христианской веры Иоанна Скотта, но, допускаю, что ему приятнее было бы проводить время при королевском дворе, чем в аббатстве Малмсбери. Но поскольку наш король чрезвычайно занят войной с данами, произошло так, как произошло.
Подводя итог своим первым размышлениям о случившемся происшествии, готов сделать очень осторожный вывод: если Иоанн Скотт Эригена умер собственной смертью, то для немалого количества людей очень вовремя.
Утро в монастыре было обыкновенным. Братья занимались текущими делами, не обращая на меня внимания. Брат Ансельм показал келью аббата, никаких следов борьбы я не обнаружил. С другой стороны, с момента смерти Эригены прошло столько времени. На столе возле большей чернильницы лежало несколько остро заточенных грифелей.
– А где его книги? – спросил я.
– После смерти аббата перенесли в библиотеку, – сказал брат Ансельм. – Каждой вещи должно быть своё место.
– Как прошёл его вечер перед смертью? Может быть, он чувствовал недомогание, на что-нибудь жаловался?
– Он был здоров, – сказал брат Ансельм. – Думаю, что я был последним, кто видел его живым. Обычно за час до сна мы беседовали на разные богословские темы. В тот вечер, кажется, говорили о грехопадении. Брат Иоанн, апеллируя к блаженному Августину, утверждал, что Бог, заранее зная обо всём, что произойдёт, облачил человека в его животное тело, неким образом подготовил к жизни в миру. Я, как обычно, возражал.
– Ты не был согласен с утверждением Иоанна Скотта? – спросил я.
– Я был не согласен с другим, – сказал брат Ансельм. – Более важным, чем данная частность. Брат Иоанн верил, что всё произошло одномоментно: рождение времени и места, сотворение небес, ангелов, тверди земной и тварей неразумных, сотворение человека и его грехопадение, всё произошло сразу, как вспышка света из мрака, а ветхозаветный Шестоднев лишь поэтическая метафора, призванная доходчиво объяснить простодушным людям Божественное волеизъявление.