Еретическое путешествие к точке невозврата - стр. 19
– Доктор Мартинус Лютер перевёл Евангелие на немецкий язык, – тихо ответил монах. – Вот только ничего хорошего из этого не вышло…
– Ты знаешь имя Лютера? – удивился барон.
– Конечно, кто же в Саксонии его не знает? – в свою очередь удивился отец Иона.
– Ну вот я, например, услышал его имя впервые только сегодня.
– В некоторых вопросах, прости меня, сын мой, ты осведомлён не больше ребёнка, – сказал монах и поднял руки, останавливая грозящий разгореться спор. – О Лютере мы ещё поговорим, сейчас не о нём.
Как я понял, Откровение Иоанна Богослова, сиречь Апокалипсис, ты не читал, а если и читал, то не помнишь. А я вот последние три дня только и делаю, что вчитываюсь в каждую фразу этой святой книги, и с каждым разом мне становится всё хуже и хуже.
– Почему? Что ты нашёл в ней такого?
– «Откровение» – совсем небольшой текст, в нём всего двадцать две главки, каждая размером в полстраницы, книга написана очень мрачным и тёмным языком, понять её сложно, а местами и вовсе невозможно, во всяком случае, многое в ней недоступно моему скромному разумению. Но, понимаешь Вольфгер, из того, что я сумел понять, явственно следует, что наступают последние дни.
Монах замолчал и посмотрел в лицо Вольфгера, желая уяснить, понял ли он сказанное.
Барон вскочил, отшвырнув кресло:
– Ты сошёл с ума, монах! По-твоему что, приближается конец света, страшный суд и прочая библейская чепуха, которой полусумасшедшие монахи от века пугали школяров и деревенских дур?
– Воистину приближается, – кивнул головой Иона.
– Да с чего ты это взял?!!
– Смотри сам: Господь перестал отвечать на мои молитвы…
– Да мало ли!!!
– Ты прав, – кротко ответил отец Иона, – кто я, и кто он. Но иконы!
– Что иконы?..
– Ты же видел сам: лик Святого младенца заплакал кровью. И не только в моей часовне, но и в замковой тоже. Это не может быть совпадением. И ещё вспомни: в феврале в твоём саду зацвели розы, а на Пасху выпал снег. Когда такое было? И это – тоже Его знак.
Вольфгер медленно поднял кресло, поставил на место и рухнул в него. Он огляделся. Прочные замковые стены, дубовый стол, мавританский кувшин с вином, лес за окном… Весь мир казался как никогда ярким, прочным и материально весомым. В памяти всплыла детская картинка: золотоволосые ангелы с торжественными ликами дуют в длинные трубы, другие ангелы, как холстину на заднике театра, сворачивают в рулон небо с солнцем и звёздами, а из разверстых могил в истлевших саванах тянутся на суд мириады умерших. Барон с трудом поборол ледяной озноб.
– И… и что же делать? Что ты предлагаешь? Ты, монах, учёный человек, скажи?!!
– Прежде всего, сынок, – мягко ответил тот, – надо смириться с судьбой и…
– Нет!!!
– Ты собираешься противоречить Ему?! – удивился отец Иона.
– Нет! Но я не хочу умирать! И не хочу, чтобы умерли все! Это несправедливо!
– Пока ещё никто не умер. Он явил только смутные знамения… А вот нам следует разобраться в том, правильно ли мы их поняли.
– Каким образом? Молиться? Но ты же говоришь, что Святое семейство не отвечает!
– Да, мне не отвечает, и, лишний раз напоминая об этом, ты делаешь мне больно. Но, может быть, Оно ответит тому, чья молитва имеет больший вес, кто верит чисто, сильно и глубоко…
– Кого ты имеешь в виду? – не понял барон.
– Скажи, Вольфгер, кто в Саксонии является наместником папы?