Елизавета I - стр. 52

Франциск был моей последней и во многих отношениях единственной серьезной возможностью выйти замуж. За всю мою жизнь ко мне сватались двадцать пять иностранных претендентов на мою руку. Я не собиралась выходить ни за кого из них, но это было мое излюбленное средство дипломатии. Я никогда не встречалась ни с одним из этих мужчин лично, никогда не видела ни одного собственными глазами. Так что все они были ухажерами на бумаге, а не по-настоящему, поскольку я ни за что не вышла бы за человека, которого ни разу в жизни не видела. Мне хватило неудачного опыта моего отца с Анной Клевской, чтобы сделать выводы. В любом случае я понимала, что времени у меня не так много. Мне было уже хорошо за сорок, и разыгрывать эту карту еще сколько-нибудь продолжительное время было невозможно. Так что, когда начался очередной раунд, на сей раз с Франциском Валуа, герцогом Алансонским, младшим братом короля Генриха III, я подумала: «Почему бы и нет?» Он был на два десятка лет меня моложе, отчаянно некрасив и мал ростом – но какое все это имело значение? Это всего лишь дипломатическая уловка. Таковой бы она и оставалась, если бы мои подданные терпимее отнеслись к мысли, что я могу в конце концов все-таки выйти замуж.

Но они ненавидели французов и напали на посланника Франциска, утверждая, что тот представляет «недостойную мужчины и принца французскую манеру сватовства». Кто-то даже выстрелил в него, до смерти перепугав. И этот выстрел перевернул мой мир. Французский посланник обвинил Роберта Дадли, выразив уверенность в том, что именно он стоял за покушением. «Тому, на чьей совести уже есть одно убийство, – сказал он, – ничего не стоит попытаться сделать это снова».

Я была потрясена. Он назвал моего самого близкого друга и товарища, человека, которому я доверяла настолько, что, когда заболела оспой, назначила его лорд-протектором королевства, – убийцей!

– Это гнусная клевета! – воскликнула я.

– Мадам, было предпринято также несколько попыток меня отравить, – сказал Жан де Симье, посланник, – о которых я не счел уместным упоминать. Всем известно, что Лестер – отравитель. Он отравил Уолтера Деверё, графа Эссекса. Он опоил его, когда тот находился за пределами Ирландии, а подействовал яд уже после его возвращения в Дублин.

– Это неправда! Граф умер от естественных причин! И вообще, зачем ему понадобилось бы травить графа?

Симье с жалостью посмотрел на меня.

– Я требую пояснить, что вы имели в виду! – воскликнула я.

– Ну как же, мадам, он отравил графа Эссекса, чтобы заполучить его жену. – Он сделал паузу, чтобы убедиться, что я его услышала. – Летицию. Они были любовниками, и граф им мешал. Лестер отравил его, когда тот что-то заподозрил.

– Это все гнусные сплетни! – отрезала я.

Видит Бог, подобные россказни ходили о любой мало-мальски известной личности.

Он распрямился, словно собираясь с духом перед тем, как против своей воли нанести мне последний удар.

– Это не сплетни, ваше величество, они с Летицией в самом деле женаты. Уже год как. – Он помолчал. – Об этом известно всем, кроме вас. В то время как Лестер препятствует вашему браку – не гнушаясь даже тем, чтобы на меня напасть! – сам он наслаждается радостями супружеской жизни. У него есть жена, вам же он в праве иметь мужа отказывает.