Элис - стр. 23

В этот момент послышался шёпот. То были неразборчивые слова, но вскоре они стали чётче. «Возьми меня», – звучало в голове. Охваченный любопытством и страхом, я протянул руку к камню. Как только пальцы коснулись поверхности, мир вокруг изменился.

Темнота окутала со всех сторон, и я уже был в другом месте – в пустыне, но не той, которую знал и через которую только что шёл. Небо здесь состояло из всполохов пламени, а воздух наполнял запах гари. Вокруг стояли силуэты людей, их лица искажал ужас. Они смотрели пустыми глазами, словно были слепыми и ничего не видели.

Я попытался убежать, только вот ноги не слушались. Что-то тянуло назад, будто невидимые руки схватили и не пускали. Я закричал, но звук так и не вышел из горла. Вокруг же раздавались крики и стоны, и я откуда-то понял, что это души, потерянные в этом ужасном месте. Души? Я же никогда в них не верил. Силуэты начали приближаться, их руки тянулись ко мне, и страх пролез куда-то вглубь. Я вспомнил о камне и как его коснулся. Это было проклятие, и теперь оно стало частью кошмара. Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться, надеясь вернуться обратно, но ничего не происходило. Глаза не закрывались, и мир вокруг никуда не исчезал.

Вдруг послышался тот же шёпот, который звал к камню. «Ты не уйдёшь, – произнёс голос. – Ты теперь наш». Я уже видел, как силуэты начали растворяться, оставляя только темноту. Это место оказалось ловушкой, созданной специально, чтобы удерживать тех, кто осмеливался прикоснуться к камню.

С ужасом я осознал, что теперь тоже стал частью этого мира. Моё тело оставалось в пустыне, а душа попала в этот кошмар навсегда. И когда кто-то другой подойдёт к тому светящемуся камню, он тоже будет ждать, чтобы рассказать свою историю, но уже не как человек, а как одна из тех теней, что потерялись в бескрайних песках под красным небом.

На этой мысли я проснулся. Кажется, даже вскрикнул.

– Ты чего? – рядом заворочалась Вик. – Спи давай. Утром на работу.

О себе поведаю в нескольких словах, поэтому рассказ будет коротким. Родился я не здесь, учился тоже там, куда, надеюсь, не вернусь никогда. Как-то так вышло и в жизни у меня столько всего произошло, что мой психологический возраст сравнялся со стариковским. Это сказывается во всём: и в манере поведения, и в манере изложения, и в диалогах. Хорошо, что здесь такое мало кого беспокоит.

Это здесь я – Тим Григ, а там я был Тимуром Григоровым. Тимуром меня называли редко. Имя этого хромого и злого царя почему-то было довольно популярно на моей родине. Там я считался, как раньше говорили, «молодым, подающим надежды» программистом. Очень неплохим, кстати. Писал на заказ то, за что платили, работал в какой-то мутноватой компании и на существование не жаловался, пока не словил нечто вроде профессионального выгорания. В свободное время много читал, а личной жизни у меня вообще никакой не было.

С самого детства, примерно лет с шести, я мог настолько увлечься каким-то фильмом или мультфильмом, что пересматривал его каждый день, постоянно говорил о нём и не мог остановиться. Это длилось месяцами, а иногда и дольше – честно говоря, я даже не помню сколько. В детстве такое не казалось проблемой. Наверное, мама и отец, которые вынуждены были всё это выслушивать, что-то говорили, но я не особо запоминал их реакцию.