Ели халву, да горько во рту - стр. 21
– Что ж, столоверченье, так столоверченье, – махнула рукой Олицкая. – Только, Катя, если твой дух задержится, я уйду. Мне в шесть утра уже надо быть на ногах.
– Мне, если честно, не по нутру эта забава, – сказал Родя. – Спиритизм есть грех.
– Ах, мон ами, какой ты всё-таки педант! – воскликнул Володя. – Просто пренесносный, нудный педант! Это всего лишь забава!
– И всё-таки я не имею желания в ней участвовать, – сказал Родион.
– Я тоже лучше поднимусь к себе, – тихо произнесла Маша. – Мне будет страшно, если дух придёт…
– В таком случае, я провожу тебя, Машенька, – улыбнулся Родя. – Чтобы ты снова не столкнулась с нашим призраком. Спокойной ночи!
– Они правы, между прочим, – заметила княгиня, поглядев вслед сыну и Маше. – Нам мало одного фантома, а вы хотите вызвать на нашу голову ещё одного…
– Может быть, он-то и расскажет нам про первого, – беззаботно рассмеялся Володя.
Все присутствующие заняли места вокруг большого круглого стола. В сплошном мраке, освещаемом лишь стоящей на столе свечой, едва можно было разобрать лица находящихся рядом. Каверзин то и дело утирал испарину, изредка делая мелкие глотки из бокала с вином, захваченного из столовой. Антон Александрович выглядел совершенно равнодушным, точно спал с открытыми глазами, а его брат смотрел мрачно, насупив брови, явно ещё не остынув от стычки с мачехой, также принимавшей участие в «забаве» с усталым и раздражённым видом. Веселился лишь Володя. Алексей Львович отнёсся к сеансу с любопытством, вызванным отчасти ностальгией. Лишь на лице Екатерины Васильевны был написан почти священный трепет. Эта женщина явно верила в то, что делала.
– Возьмёмся за руки, – сказала она. – И, что бы ни случилось, никто не должен прерывать цепь.
«Кажется, скучно всё это будет… – подумал Жигамонт, почувствовавший, что насыщенный день всё-таки утомил его, и едва сдерживаясь, чтобы не зевнуть. – Скорее бы уж закончилось!»
В этот момент в комнате раздался шорох.
– Это он! Он здесь! – выдохнула Екатерина Васильевна. – Кто ты? Назови своё имя!
– А.К., – прошелестело едва слышно. – Смерть зовёт смерть, смерть идёт к смерти, смерть уже здесь, смерть посреди вас, смерть за каждым из вас!
– Это она! Она! – прохрипел Каверзин, хватаясь за горло.
– Чёрт возьми! Включите кто-нибудь свет! – закричал Владимир Александрович.
– Не вспоминай его теперь! – вскрикнула Екатерина Васильевна.
– Дура!
В темноте мелькнула белая фигура, раздался грохот падающей мебели. Вспыхнул свет. Первое, что увидели участники сеанса, это отсутствие Антона Александровича. Стул его лежал на полу.
– Володя, где Антон? – спросила княгиня. – Он сидел подле тебя!
– Мне кажется, Антон Александрович за тем комодом, – кивнул Жигамонт на старинный комод, рядом с которым лежал ещё один уроненный стул и разбитая ваза.
Владимир Александрович решительно подошёл к комоду и вытащил из-за него перепуганного брата.
– Водочки мне, водочки… – шептал тот, едва шевеля дрожащими губами.
– Пьяница! – раздражённо бросила Олицкая.
– Идиот! – с не меньшим раздражением выдохнул князь, чьё лицо сделалось багровым.
Вновь послышался грохот и звон. Все обернулись, и увидели лежащего на полу без движения Каверзина, рядом с ним валялись осколки разбитого бокала, вокруг которых алым, похожим на кровь пятном разлилось вино.