Елена Феррари - стр. 46

Из показаний Александра Домбровского, данных им на следствии в МЧК в период с 6 по 27 ноября 1919 года:

«Признаюсь, что я скрыл, что бланки я получил от Г. Голубовского, потому что не хотел его впутать в грязную историю. Точное количество бланков, полученных мною от Г. Голубовского, я не помню, но кажется, что было их около десяти, все эти бланки были с печатью 46-й дивизии. Кроме этого, он назвал фамилии, нужные для подписи, также дал мандат, заполненный уже для образца. Голубовский мне бланки, собственно говоря, не продал, но одолжил у меня около пяти тысяч рублей. Часть бланков я получал от Г. Голубовского в дороге, когда с ним ехал в вагоне, а часть получил здесь, в Москве. Я Голубовскому не говорил, для какой цели я беру эти бланки, хотя он и спрашивал меня, для чего я беру столько…

Пять бланков военно-политического комиссара 46-й стрелковой дивизии с печатями я похитил у Голубовского на квартире…

Прошу внести поправку. Что касается моих предыдущих показаний, будучи очень взволнованным, я перепутал некоторые подробности в своих показаниях. Я раньше говорил о том, что ходил куда-то на собрание подпольных анархистов, но теперь я вижу, что я перепутал, никуда на собрание каких бы то ни было анархистов я не ходил (ни подпольных, ни легальных). Отрицаю также и то, что я одолжил Г. Голубовскому деньги; последний у меня никогда денег не просил, а также я ему не давал.

Голубовский дал мне около десятка бланков, так как я собирался ехать на Украину. Кроме того, я без его ведома взял у него штук пять бланков. Я часть их передал Хлебныйскому, часть их была возвращена в напечатанном виде. Квартиру в Троицком переулке нам указал Голубовский, и мы прямо проехали с вокзала туда. На других квартирах я не жил. Заходил я в гости к Голубовскому и в гостиницу “Луна” к Воле»[87].

Нетрудно догадаться, что упоминаемые в протоколах Владимир Воля и, особенно, Георгий Голубовский встретились с чекистами, как только их фамилии были произнесены впервые – задолго до того, как были подписаны протоколы допросов их бывших товарищей по оружию.

«Секретно.

Оперативный отдел М.Ч.К.

В Оперативную часть М.Ч.К.

Прошу выписать ордер на обыск и арест гр. ГОЛУБОВСКОГО, курсанта Военной Академии и [его] жены Люси Ревзин, проживающей Арбат, Малый Афанасьевский пер., дом 14, кв. 2.

Обвиняемого: контр-революция.

Основание: III отдел.

Примечание: Арест обязательный. Если нет на Арбате, то поехать в Академию.

1919 г. ноября 5 дня»[88].

Трогательная приписка-памятка об обязательном аресте свидетельствует о способах работы оперативников ЧК тех времен. Тогда еще имели место случаи, когда можно было допросить на месте и отпустить, или взять подписку о невыезде, или «арестовать по усмотрению комиссара». Но в МЧК волновались и дополнительно наставляли опергруппу напрасно. В соответствии с полученным ордером чекисты Кравченко и Федосеев арестовали Жоржа и Люсю, а также провели «обыск, ревизию, выемку документов и книг» подозреваемых.

Результаты осмотра квартиры оказались предсказуемыми:

«Изъяты: 1 карабин и около 80 патронов к нему. Один кольт № 67025, 2 обоймы и 15 патронов. 1 браунинг, 2 обоймы и 6 патронов. Полевой бинокль, 1 штык. 2 чистых паспортных книжки, 4 чистых бланка с печатями…» и множество чистых, готовых к заполнению бланков с угловыми штампами 46-й дивизии