Экзамен по социализации - стр. 19

– А ты чего тут? Или это я не туда зашел? – спросил парень буднично.

И опять усталость – до такой степени сильная, что мне и дела не стало до Ян, их парней, Мир и их братьев. Я подошла к другому умывальнику и начала ополаскивать лицо ледяной водой.

– Ты ревела, что ли? – встретилась с Максом взглядом через зеркало, но не ответила. – Мира, кстати, в машине ждет. Вы же по магазинам собирались сегодня?

По магазинам. Почему бы и нет? Все же в порядке. Я ударила Белова, он чуть не убил меня за это, перепугалась до такой степени, что вообще теперь не решусь прийти в школу, застукала нашу безупречную Яну с Максом прямо в мужском туалете на грязном полу, а его сестра при этом терпеливо дожидается в машине. Нормальная, здоровая обстановка. Можно и по магазинам.

В привычную колею они вернулись очень быстро. Возобновили тренировки – пусть и не такие усиленные, как в Организации, плюс часовая пробежка до завтрака; и уже скоро выяснилось, что они в отличной форме. Мире это нравилось, Максу по-прежнему было все равно, но так он хоть был чем-то занят. Оба подозревали, что в Организации им кололи препараты, увеличивающие физическую силу и выносливость, а иначе объяснить разрыв между их развитием и развитием обычных детдомовских одногодков было невозможно. Хотя, кто знает, что бы было, если бы и тех тренировали с младенчества?

Их спарринги превратились в настоящее шоу для всех жильцов детского дома. Они не дрались всерьез, не причиняли друг другу заметного вреда, но зрелище все равно получалось красочным – сложные приемы, броски и повороты в воздухе. Дети придумывали легенды о них – одна другой хлеще. Но никакая не была страшнее действительности. Стоит ли говорить, что это сделало Миру и Макса главными любимцами, суперменами, образцами для подражания всей восхищенной малышне, а старшие предпочитали держаться на почтительном расстоянии? В конце концов, Мира начала получать удовольствие от положительной реакции других людей. Ей понравилось вызывать восторг: она все тщательнее изучала человеческие модели поведения, она социализировалась. Макса же подобное не волновало, и это, в свою очередь, все сильнее тревожило его сестру. Она понимала, что его замкнутость – не простая защитная реакция на все непонятное. Теперь он уже не спал по двенадцать часов кряду и не просил третью добавку за обедом, вернувшись к привычным спартанским условиям выживания, но внутри оставался пустым, как пластмассовый пупс.

В четырнадцать лет Миру стала заботить и собственная внешность, поэтому она часто спрашивала у брата:

– Как ты думаешь, я красивая?

– Ты самая красивая, сестра, – отвечал он ей неизменно.

Через пару лет или чуть больше он ночами начал убегать из детского дома, дождавшись, когда все уснут, и профессионально уходя от внимания работников. Мира не переживала – сложно было представить, что тот даст себя в обиду. Наоборот, она надеялась, что где-то там, вне этих стен, он найдет для себя нечто, что придаст вкус его жизни.

Девочка не знала, что брат ищет не этого. Он думал только о том, чем может помочь ей. Мира хочет учиться в лучшем институте, Мира смотрит на красивые вещи в журнале, Мира достойна хорошей жизни – значит, ему придется ей эту жизнь обеспечить. Но с чего-то надо начать. Мелкие кражи у редких ночных прохожих – неоправданно рискованно. От этой идеи он отказался сразу. Лучшим вариантом выглядела какая-нибудь работа. Но Макс был еще совсем ребенком, умеющим только отлично драться и не имевшим никакого представления о том, как устроен мир.