Экономическая социология - стр. 77

 специфических форм хозяйства, существующую наряду с другими его формами, которые ничуть не менее ущербны. Во-вторых, он выступает как продукт государственного и социального регулирования, что порождает широкое разнообразие рыночных форм хозяйства. В-третьих, рынок рассматривается как социально укорененная форма хозяйства, что означает его встроенность в сетевые, институциональные и социокультурные отношения, утвердившиеся в данном сообществе в определенный исторический период.

Тем самым, мы собираемся взглянуть на проблему с точки зрения социологии рынков как направления современной экономической социологии. В рамках данного направления мы выделим следующие подходы:

• историко-антропологический;

• структурный (сетевой);

• неоинституциональный;

• социокультурный[270].

Рассмотрим их по отдельности.

Рынок как историческая форма интеграции хозяйства. Экономисты широко используют деление экономических систем на традиционную, плановую и рыночную. При этом они склонны преувеличивать значение рыночной системы. Между тем, как мы показали в гл. 5, рыночная форма обмена отнюдь не универсальна. М. Вебер указывал на следующие ограничения свободы рыночного обмена, регулярно возникавшие на протяжении истории:

• определенные объекты выводились из сферы рыночных сделок – в принципе или на некоторое время;

• некоторые сословные группы исключались из рыночного обмена в целом или из обмена специфическими товарами;

• накладывались ограничения на потребление определенных товаров (особенно в периоды голода или войны);

• ограничивалась конкуренция в интересах профессиональных цехов и торговых гильдий;

• поддерживалась монополия политической власти[271].

В итоге рыночная экономика на протяжении большей части истории играла подчиненную, вспомогательную роль.

С XIX столетия роль рыночной формы хозяйства заметно возрастает. Произошло объединение ранее изолированных рынков в мировую (глобальную) систему «саморегулирующихся рынков». Однако и это не привело к безраздельному господству рыночной экономики. И хотя почти не осталось областей, не затронутых влиянием рынка, сохраняются обширные сектора хозяйства, которые лишь в весьма ограниченной степени вовлекаются в рыночные отношения. К ним в той или иной мере относятся:

• государственный сектор, который во многом регулируется иными принципами, нежели достижение прибыли;

• сектор некоммерческих организаций, остающийся в сильной степени неподвластным коммерческим расчетам;

• внутренние рынки крупных корпораций, в которых выстраиваются свои системы административных стандартов и неявных контрактов;

• домашние хозяйства, большинство из которых не стремится к товаризации и коммерциализации внутренних отношений.

Примеры крупномасштабной организации нерыночного обмена прекрасно известны из опыта советского планового хозяйства[272]. Да и в современном рыночном хозяйстве масса обменов совершается по фиксированным ставкам без какого бы то ни было торга[273]. И дело не в том, что экспансивные рыночные отношения пока недостаточно развиты и потому не охватили все сферы общественной жизни. Само общество ставит ограничения развитию рынка.

Это лучше всего прослеживается на примере так называемых фиктивных товаров. В своей наиболее известной книге «Великая трансформация» К. Поланьи показывает, что развитие рыночной экономики связано с превращением в товары самых разных объектов, которые ранее товарами не являлись. И на этой основе возникает тенденция к формированию «рыночного общества». Однако образование подобного общества наталкивается на серьезные ограничения и попадает в своего рода замкнутый круг. Оказывается, что рыночное общество, к которому объективно подталкивает экспансия саморегулирующихся рынков, по природе своей невозможно. И главным образом потому, что ключевые хозяйственные ресурсы – земля, труд и деньги – не могут превратиться в товар в полном смысле слова, поскольку являются частью «органической структуры общества». И общество противится их превращению в товар, даже если они и вовлекаются в рыночный оборот, становясь объектами купли-продажи. Во-первых, возникают ограничения морального толка. Людям кажется, что превращение в товар этих объектов противоречит некоему «естественному» порядку: ведь земля связана с природными основаниями жизни человека, а труд есть прямое продолжение и реализация его способностей