Екатерина Медичи - стр. 42
Губернатор, потупившись, только развел руками в ответ:
– Видимо, в Руане не знали о перемирии в Лонжюмо…
– Не знали?! А известно ли вам, что король в этот же день разослал эмиссаров по всей Франции с вестью о мире, а через неделю начались избиения в Руане и Амьене?
– Как, и в Амьене тоже?
– Да, мсье, и там тоже душили, резали и топили гугенотов во славу Божию. А ведь Екатерина уверяла кардинала через герцога Монморанси, что страстно желает этого мира и надеется, что распри, грабежи и убийства утихнут настолько, что это позволит правительству в будущем утихомирить всю страну и окончательно примирить обе враждующие партии. И что же, вы думаете, в ответ на это предприняли католики?
Никто не отвечал ему. Ла Ну видел перед собой только нахмуренные лбы и опущенные вниз глаза, да сжатые кулаки на поверхности стола. Он гневно продолжал:
– Они врываются в камеры к заключенным и убивают тех, кто отвергает иконы и мессу, а в Тулузе господину де Рапену, который привез весть о мире, просто отрубили голову, а потом отослали ее обратно в Париж.
– И что же король? – спросил д’Эскар.
– Ничего! – вскричал Ла Ну. – Его мать была больна, а сам он, как известно, ни на какие разумные решения не способен. Но мы тоже не сидели сложа руки. В то время как войско короля вынудило нашего принца укрыться за стенами Нуайе, мы разрушали католические церкви и убивали их попов, их самих так же, как и они нас.
– Всеблагий Господь! Да настанет ли конец этой братоубийственной войне? – отозвался д’Эскар.
– Это случится, вероятно, тогда, – подал голос Ларошфуко, – когда обе королевы – Екатерина Медичи и Жанна д’Альбре – протянут друг другу руки и расцелуются у всех на глазах.
– Полно вам, Франсуа, так было уже не раз, – произнес Конде. – Что из этого вышло, всем хорошо известно. Скажите еще, чтобы они переженили своих детей: принца Генриха Наваррского с ее шлюхой Марго. Хорошо еще, что Жанна вовремя улизнула из лап Екатерины, уж она не отпустила бы ее сейчас, если бы не проворонила тогда.
– Вывод один, – снова заговорил Ла Ну, – и таков же вопрос: можем ли мы сидеть сложа руки здесь и ждать, пока они штурмом возьмут город, а нас всех перевешают на зубцах городских стен, как это было в Амбуазе?
– Что вы предлагаете? – спросил Конде.
– Надо выступать в поход, монсиньор, и соединяться с армией принца Оранского, который ждет нас у границ Шампани.
– И потом?..
– Потом объединенными силами двигаться на Париж.
– Вы рассуждаете так, Ла Ну, будто бы, кроме нас с вами, во Франции больше никого нет и некому преградить нам дорогу. Вы забываете про Таванна с его войском, про Монлюка, про Гиза, который рыщет по всему королевству в поисках мятежников, про маршала де Коссе, стерегущего границы Шампани, и, наконец, про Альбу, с армией которого и надеется соединиться этот самый Коссе.
– Но что же делать в таком случае, принц? – в отчаянии воскликнул Ла Ну.
– Ничего. Сидеть здесь и ждать.
– Ждать? Но чего? Своей погибели?
– У нас мало сил, Ла Ну, и вы это знаете. Мы не можем выйти за пределы города с таким войском. Подождем д’Андело. Он и Субиз должны подойти на днях к стенам Ла Рошели из Прованса. Вот когда мы объединим наши усилия, настанет время подумать и о походе.
Ла Ну замолчал. Никто не сказал больше ни слова, хотя мыслей в голове у каждого было предостаточно. Все ждали решения адмирала.