Эхо - стр. 15

Кругом теснились старые машины – неповоротливые конструкции из стали и железа. С потолка свисали десятки колес, а на полу и на столах лежали другие детали давней сложной системы шкивов и блоков. На потолочных балках, словно черные змеи, болтались давно ненужные кожаные ремни.

«Сюда отправляют машины умирать».

Музыка теперь звучала громче, но музыканта по-прежнему не было видно.

Фридрих вдохнул затхлый, пыльный воздух и чихнул.

Музыка смолкла.

– Здрасьте? – окликнул Фридрих.

Эхо подхватило:

– …Асьте… асьте…

У ног Фридриха прошмыгнула мышь.

Вновь зазвучал припев «Колыбельной». Музыка словно потянула Фридриха вперед. Слезы навернулись на глаза. Кто это играет так страстно и красиво?

Фридрих пробирался между искореженными остовами машин. Большой станок, накрытый замызганной клеенкой, мешал заглянуть в угол. Фридрих обошел его.

Музыка снова прервалась.

Фридрих крикнул:

– Покажитесь, пожалуйста!

И вновь услышал «Колыбельную».

Он всмотрелся в темный угол, откуда, ему казалось, звучала музыка.

Там никого не было.

Фридрих подошел к окну, которое видел с луга. Тогда оно было открыто, а сейчас – закрыто. Стекло грязное и мутное, как и в соседних окнах. По углам паутина. Пыль на полу лежит сплошным ковром, никем не потревоженная. Сюда уже давно никто не заходил.

«В сумерках случаются загадочные вещи».

Может, он в самом деле видел призрака? Или кто-то над ним подшутил?

Фридрих окинул взглядом огромное помещение. Выход из него только один – там же, где вход. Никто не смог бы проскочить незаметно.

Он снова обернулся к окну. У окна стоял деревянный письменный стол на львиных лапах. Фридрих перегнулся через стол и протер на грязном стекле круглый глазок. Стало видно поваленное дерево, где он обедал, и птиц рядом. Точно, окно то самое. Фридрих подергал задвижку, задел стол, и в столе что-то забренчало.

Фридрих выдвинул верхний ящик. Там лежала коробочка, в какие пакуют губные гармоники. На крышке была надпись:

Фридрих открыл коробку. Внутри оказалась гармоника той модели, которую обычно отправляли в Америку. Дата на коробке обозначала год, когда их начали выпускать, но у этой гармоники наружные крышки выглядели новыми, а корпус – более старым. Сбоку, на самом краешке, поверх черной краски была выведена красным крошечная буква «В».

На этом инструменте сейчас играли? Но… Как это может быть?

Он точно слышал музыку?

Фридриха пробрала дрожь. Он торопливо шарил взглядом среди теней.

Прозвучал фабричный гудок. Фридрих подскочил от неожиданности.

«Случаются загадочные вещи… Бывает, человек поднимется туда и не вернется».

Фридрих поскорее вернул гармонику в коробку, а коробку сунул в нагрудный карман и побежал вниз по лестнице. Чуть не кубарем скатился с последних ступенек и выскочил за дверь.

Согнулся пополам, переводя дух, потом подобрал судок с остатками обеда и бегом помчался в цех.

– Племянник, что случилось? Ты бледный, как привидение! – сказал дядя Гюнтер, когда Фридрих вернулся на свое рабочее место.

– Кажется, я как раз привидение услышал, – ответил Фридрих, повязывая фартук, и рассказал о том, что с ним случилось.

– Наверняка этому есть разумное объяснение, – сказал дядя Гюнтер. – Музыка как вода, везде дорожку найдет. Может быть, звук шел с другого этажа и усилился, отражаясь от стен.