Егорьевские тайны. Проклятая шкатулка - стр. 4

– Ты, девонька, забегай ко мне-то, о-хо-хонюшки, горе-горькое. Да, ты, говорю, забегай ко мне, вместе покумекаем, как быть, что делать.

– А где мне тебя искать, дедушка? – спросила Динка. – И как тебя звать?

Старичок кхекнул, удивляясь Динкиному вопросу, и ответил:

– Дак, в лесу и ищи! Либо тута… Где с Глашенькой встречалась, помнишь?

– Помню!

– Ну, вот туды и приходи! – старичок лихо развернулся и засеменил было в рощу, но тут же приостановился и бросил, усмехнувшись, через плечо:

– А кличут меня дедушкой Лесовиком…

Будто услыхав знакомое имя, где-то в чаще отозвалась кукушка. Динка обернулась на ее голос и… проснулась. С минуту она с недоумением озиралась по сторонам, не в силах полностью освободиться ото сна. Из-за дерева вынырнул Миха с фотоаппаратом в одной руке и небольшим серым свертком в другой.

– Ну что, соня, выспалась? – весело крикнул парень. – Скоро уж солнышко сядет, пора домой собираться. Эх ты! Все проспала!

– Зато я такой сон удивительный видела! – отозвалась Динка, задумчиво вглядываясь вдаль, за деревья. – И так все было… как-то по-настоящему, будто наяву! Я даже не сразу поняла, что это сон.

– Расскажешь? – с интересом спросил Миха, собирая вещи.

Динка молча, кивнула в ответ и медленно побрела по тропинке.

Лишь ближе к ночи Дина вырвалась из сонного плена и немного оживилась.

– Ну, слава богу! – с облегчением вздохнула Варвара Дмитриевна, глядя на снующую по двору внучку. – А то пришла – сама не своя! – я уж думала, что ты приболела, или поссорились!

– Нет, ба, все хорошо! – подбежала Динка к Варваре Дмитриевне и, ласково приобняв ее за плечи, со смешком добавила:

– Ты знаешь, я там, в роще, заснула и мне такой удивительный сон приснился! Только я после ужина расскажу, уж больно есть охота!

– А у меня тоже кое-что есть! – таинственно заявил Миха. – Между прочим, поинтереснее, чем твой, Динка, сон. По крайней мере, то, что я нашел – оно настоящее!

– Фи! Подумаешь! – вздернула носик Динка, делая вид, что ей совсем не интересно.

Варвара Дмитриевна посмеивалась, с любовью глядя на ребят, и думала:

– Ну, чисто дети малые!

ГЛАВА 2

1799 год

Усадьба купца Ельского

– Папенька! Прикажите Василию отменить свадьбу! – Аннушка, топая ногами, то плакала навзрыд, то ласково умоляла отца.

Тот в ответ сердито хмурил косматые брови и с досадой отмахивался:

– Ну тебя, дуреха! Не бывать тому, чтобы дочь купца Ельского путалась с челядью!

– А я все равно не дам ему на Настасье жениться! Изведу! – дурным голосом причитала Аннушка.

Такие сцены происходили теперь в усадьбе с завидным постоянством с того самого дня, как среди дворовых прошел слух о предстоящем венчании конюха Василия и поварихиной дочки Настасьи. О том, что Василий с Настасьей вскоре заживут одной семьей, не знали разве только в соседнем селе. И все бы хорошо, но придумалось вдруг своевольной избалованной купеческой дочке, что Василий не может, не должен жениться на Настасье. Не помогали ни уговоры маменьки, Ольги Архиповны, ни обещания и угрозы папеньки, Осипа Егорыча.

– Я тебе уже присмотрел жениха, – увещевал он дочь. – Знаешь, каков он? И богат, и щедр, и умен! А дворовых у него – раза, почитай, в два, а то и в три поболе, чем моих! Как за каменной стеной будешь – и сыта, и в достатке-роскоши!

– Не нужен мне твой жених! – дула губы Аннушка. – Прикажи Василию отменить венчание!