Его Заучка - стр. 20
— Я не знаю, мамуль. Я не могу ответить на этот вопрос. Я никогда не влюблялась, мне не с чем сравнивать.
Мама поглаживает меня по голове, перебирает короткие волосы.
— Как же я хочу разорвать их за то, что они сотворили с тобой, — дрожащим голосом говорит мама. — Я так любила твои длинные косы… Ты влюбилась, моя девочка. Я чувствую. Вижу, как ты расцвела. Он слишком сложный мальчик, Уля. Слишком угрюмый.
— Но он защищает меня. Всегда, — признаюсь женщине.
Кроме того раза, когда нужен был больше всего.
— Мам, а что вкусненького есть? — вскидываю глаза на родительницу, зная прекрасно, что она тут же переключится на еду.
Лишь бы хорошенько и плотно накормить меня. И я не ошибаюсь. Глаза мамы тут же загораются, а на лице появляется улыбка.
— А что ты хочешь?
— А давай печенье испечём. Со сгущёнкой, — я вспоминаю, что Артур любит сгущённое молоко. — Я хочу кое-кого угостить ещё.
— Хорошо, — мама улыбается. — Пойдём.
Я быстро переодеваюсь в домашнюю одежду, мою руки и захожу на кухню.
— Вау! Какая красота! Ты когда успела купить? — я тут же подхожу к красивой розе в горшке.
Нежного персикового цвета. Вдыхаю запах. И чуть хмурюсь. Я улавливаю знакомый запах одеколона.
— Мне подарили, — я оборачиваюсь к маме, которая смущённо заправляет волосы за уши. — За успешную операцию, — добавляет торопливо.
— Это ведь Алексей, да?
— Да, — мама дёргается.
— Мамуль, а почему ты не даёшь ему шансов? — спрашиваю в лоб.
— Уля… С чего ты вообще взяла, что у нас с ним… Уля, он просто был моим пациентом. Ничего особенного…
— Мамочка моя, — я подхожу и кладу руку на мамины мельтешащие ладошки, — я хоть и не понимаю ничего в отношениях, но этот мужчина так смотрит на тебя. И он столько нам помогал весь этот месяц. Ты ему очень сильно нравишься. И он тебе, я же вижу!
— Нравится, не достаточно, Уля. Я как-то доверилась своему сердцу. Выбрала мужчину, который оставил меня с тобой на руках на улице, — мама смахивает слёзы со щёк. — Так, где у нас сгущёнка?
Женщина торопливо переводит тему разговора. Я иду к маленькой кладовой, чтобы отыскать железную банку, но останавливаюсь, потому что в дверь звонят. Хочу пойти открыть, но мама опережает.
Я стою так, что видно входную дверь. Я вижу, как мама её распахивает. Как замирает, смотря на огромного и пугающего мужчину. Он и правда навевает страх одним своим видом. Своим взглядом и жестами. Вроде неторопливые движения, но понятно, что обманчиво.
Вот мама всхлипывает. Она всё ещё не успокоилась после нашего разговора. Алексей смотрит странно. Как-то… растерянно и даже беззащитно. Окидывает маму взглядом с ног до головы, а потом просто шагает вперёд и хватает маму обеими руками, вжимает в себя и что-то тихо бормочет. Отсюда не разобрать.
А мама плачет. С облегчением плачет. Пальцами комкает дорогущую голубую рубашку мужчины, уткнувшись лбом в его грудь. Алексей некоторое время растерянно поглаживает рукой родительницу по голове, а потом его рука зарывается в волосы на макушке родительницы, запрокидывает назад. Мужчина склоняется и целует маму в губы.
Я распахиваю глаза и торопливо отворачиваюсь, краснея до кончиков ушей.
— Ты… ТЫ! — слышу возмущённый мамин шёпот. — К ней тоже бежал впереди самолёта? Её тоже так целовал?
— Надоело, Вера. Надоело. Все мозги вынесла… — рычание мужчины заставляет меня испугано вжать голову в плечи.