Его маленький чертёнок - стр. 7

– Замолчите. Лучше просто исчезните, Марья Ивановна, с глаз моих ! – прогрохотал я, едва сдерживая рвущийся наружу поток нелицеприятных слов. Бросил только:

– Можете быть довольны: вы уволены! – сжимая челюсти и накидывая на ходу пиджак, помчал на выход из кабинета.

Да, возможно, еще пожалею.

Что уж там!

Скорее всего, пожалею об увольнении единственной стойкой, как оловянный солдатик, няньки своего ребенка, но такое попустительство – это край. Верх наглости! 

– Но… но, Демьян Романович… – заблеяла женщина мне вдогонку, сразу потеряв всю свою спесь. Однако я уже был не просто зол, а в настоящем бешенстве. Уже мысленно прикидывал, сколько сейчас угроблю времени на поиски своего любимого чада, бегая по этажам, вместо того, чтобы закрывать неотложные задачи перед отлетом.

Однако, на мое счастье, долго искать не пришлось. Стоило только открыть дверь и выйти в приемную, как взгляд моментально выхватил проказницу, сидящую на столе секретаря. И у нее явно все было просто восхитительно. 

Доминика с самым беззаботным видом болтала свешенными с края столешницы ногами в красных кедах и уминала за обе щеки булку с повидлом. Обильно размазав последнее по своим румяным щекам. Два хвостика на макушке забавно пружинили, когда дочь вертела головой. Так она еще и умудрялась что-то напевать себе под курносый нос с набитым ртом. 

– Доминика? – уставился на дочь вопросительно, упирая руки в бока.

– О, пливет, папочка! А я тут тебя зду, с тетей Калиной, – просиял ангельской улыбкой мой маленький чертенок.

– Ничего не хочешь мне рассказать, малышка?

– Лассказать? – Ника задумчиво сморщила носик, поднимая глаза к потолку. Приложила пальчик к подбородку, вроде как задумалась, и, готов поспорить на что угодно, собиралась сказать: “нет, папочка”. Но тут заметила маячившую у меня за спиной няню и выдала испуганное:

– Ой…

Права Марья Ивановна, отдам дочь в драмкружок. Актриса из нее получится непременно достойная Оскара. А то и двух. 

– Ника, ты понимаешь, как сильно ты меня подставила? – спросил я, подхватывая мелочь на руки и пересаживая с рабочего стола в кресло. Как вообще она умудряется это делать? Забираться на поверхности вдвое выше и больше нее самой. Гном совсем, метра нет, а покоряет мебель с завидным рвением. 

– И я уже тебе объяснял, что стол для того, чтобы на нем писать, Доминика. А стулья, чтобы сидеть. 

– Мне не нлавится эта няня, – пробурчала Ника, пропуская мимо ушей мои слова.

Дело было десятью минутами позже встречи в приемной, у меня в кабинете. Няня, разобиженная на весь свет, получила чек и ушла, а Карина пошла пить сердечные капли. За поведение моей егозы перепало всему офису. 

– То есть три месяца нравилась, а тут что-то резко поменялось? 

– Не кличи на меня, – надула губы дочурка. А у меня в сердце совесть кольнула. От вида этой искренней детской обиды на кукольном личике перевернулось все к чертям. Я сжал челюсти от злости на самого себя и вздохнул. Мелкая манипуляторша! 

Да, внешность у моего ребенка была ангельская. И все, кто ее не знал, по ошибке принимали это чадо за настоящее чудо. Вот только в реальности чудом она не была, а вот “чудить”-то она как раз умела! Так, что у людей со слабой психикой волосы на голове дыбом вставали. Уж не знаю, что это: отсутствие матери, которая оказалась той еще кукушкой, или мое постоянное отсутствие из-за работы – но характер у Доминики был тем еще подарком.