Его маленькая слабость - стр. 11
Смотрю, как ее длинные темные волосы рассыпаются вуалью, закрывая от меня сосредоточенное лицо. Аня выпрямляется, сматывает непослушную копну в жгут и заворачивает на затылке. А я все еще не могу выдохнуть.
Наконец начинаю себя чувствовать. Пальцы невольно сжали столешницу. Резко отпускаю, будто меня поймали с поличным. Вскакиваю и выхожу из кухни. Замираю в коридоре, пытаясь привести мысли в порядок. Прикрыв глаза, с усилием тру лоб.
Дьявол! Так дело не пойдет. Надо решать, что с ней делать. Скоро придет домработница, вот с ней и поговорю. Может, она возьмет Аню к себе. Судя по всему, Лара ей приплатила, чтобы та приглядывала за девчонкой. Значит, я еще добавлю, лишь бы она избавила меня от этой проблемы.
Резко распахиваю глаза, когда с кухни раздается грохот.
— Ай... — даже не стон, скорее болезненный выдох.
Заглядываю за угол и напрягаюсь всем телом. Чертов кофе! Сдерживая отборный мат, врываюсь в кухню. Даже не знаю, за что схватиться. Девчонка стоит с поднятыми руками. На светлых шортах — контрастное пятно от кофейной гущи, что раскаленными струйками скатывается по обнаженным бедрам, оставляя воспаленные дорожки на нежной коже.
— Что ты натворила? — рычу, хватая полотенце.
— Я... н-ничего. Только х-хотела сковородку поставить, — хнычет Аня.
Опускаюсь на колени перед девушкой. Осторожно собираю с ее кожи остатки кофе грубой тканью. Вижу, как у нее от боли подкашиваются ноги. Но звука не издает. Поднимаю голову. Губу закусила. Зажмурилась. Она сильнее, чем кажется.
Бросаю виноватый взгляд на плиту. Чертов кофе! Будь он трижды проклят. Надо бы убирать за собой турку с остатками кипятка с плиты, пока в доме незрячая...
Стоп. Вообще-то я рассчитываю, что уже сегодня вопрос с ее пребыванием в моем жилище решится в мою пользу.
— П-подождите, — мямлит Аня. — Надо газ выключить.
Поднимаюсь на ноги. Щелкаю конфорку и подхватываю девушку на руки.
— Не нужно.
— Я сам решаю, что нужно, а что нет, — отрезаю холодно, выходя из кухни.
Толкаю ногой дверь в свою комнату. У меня прямо драное дежавю. Только теперь я обхожу кровать стороной и направляюсь прямиком в ванную. Вхожу вместе со своей невесомой ношей под душ. Ставлю Аню на ноги и осторожно тяну шорты вниз.
— В этот раз даже сопротивляться не станешь? — иронично замечаю я.
— А толку? Если вы задумали дурное, то мне вас явно не остановить, — бормочет она, но тут же, будто спохватившись, добавляет: — Но если бы вы хотели мне навредить, то сделали бы это еще вчера.
— Ошибаешься. Сегодня я куда хуже, чем вчера.
Шорты падают к нашим ногам. Аня обреченно опускает голову, покорно дожидаясь моих дальнейших действий. Включаю воду, чтобы нарушить воцарившуюся неловкую тишину.
— Я вас чем-то расстроила? — спрашивает тихо.
Игнорируя вопрос, наклоняюсь, чтобы оценить ожоги. Над резинкой трусов отчетливо виднеется обожженная полоса. Прямо там, где еще ночью были мои губы. Словно клеймо.
Это бесит. Будто это я виноват, что ей больно.
— Вы не ответите?
— Не расстроила, — отсекаю.
— Но я же чувствую: вы напряжены, будто я сделала что-то не то. У вас голос совсем другой...
Удивленно смотрю на свои пальцы, что завороженно застыли перед мягким хлопком. Отдергиваю руку.
— Снимай трусы. Обмойся. Я пока схожу за чистым бельем, — приказываю и выхожу из ванной.