Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э. - стр. 23

Менее правдоподобной выглядит гипотеза о том, что Птолемей заразился широко распространенной в то время болезнью – жаждой власти над обширной державой – и хотел получить поддержку со стороны греческих городов. Такие амбиции явно не соответствуют политике, которую он последовательно проводил до этого. Птолемей не пытался захватить какие-либо территории, за исключением Келесирии, Кипра и Киренаики. Он даровал Андросу право чеканить собственные деньги, Делосу, Мегаре, Коринфу и Сикиону – самоуправление. На Коринфском перешейке Птолемей задержался, чтобы посмотреть Истмийские игры и встретиться там с представителями городов-государств.

С точки зрения Птолемея, эти переговоры прошли не очень успешно. Он говорил, что ему нужны припасы и люди, эллины внимательно его слушали, но никто из них не предложил ему помощь. Тем не менее он не хотел возвращаться в Египет с пустыми руками и, возможно, решил избежать позора, заключив брак. Сестра Александра Македонского Клеопатра все еще была вдовой. На ее руку в разное время претендовали Кассандр, Лисимах и Антигон, но неудачный брак с Пердиккой заставил ее с сомнением относиться к женихам-сатрапам, пока предложение ей не сделал Птолемей. Он, пользовавшийся славой здравомыслящего, честного и щедрого человека, был наиболее удачным кандидатом в мужья. В итоге, немного помешкав, Клеопатра согласилась стать его женой. Вряд ли этот союз основывался на любви – жениху было за шестьдесят, да и невеста не могла похвастаться молодостью. Скорее всего, Птолемей и Клеопатра заключали вполне характерный для того времени династический брак, и, будучи типичным македонянином, правитель Египта, выбирая себе новую невесту, даже не думал о том, какие чувства испытает, узнав о свадьбе, Береника. Но этот брак так и не был заключен. Клеопатра снова отправилась в Сарды, но удача опять отвернулась от нее – Антигон, не желавший, чтобы такой ценный приз достался Птолемею, приказал убить ее.

После совершения этого преступления шаткому миру между Птолемеем и Антигоном пришел конец, и каждый из противников стал ждать, когда другой сделает первый ход. На протяжении какого-то времени никто из них ничего не предпринимал. Антигон занимался украшением своей новой столицы Антигонии, а Птолемей был слишком осторожным человеком для того, чтобы переходить в наступление. Затем напряжение ослабло. Антигон решил перенести театр военных действий в Грецию и приказал своему сыну Деметрию захватить Афины и изгнать из этого города солдат Кассандра. Молодой человек отплыл из Эфеса во главе флотилии из 250 боевых кораблей, обогнул мыс Сунион, высадился в Пирее и завел разговор о возвращении городу прежних свобод. Военачальник Кассандра Деметрий Фалерский отошел к Фивам, а гарнизон, осажденный в крепости Мунихия, был вынужден сдаться. Охваченные радостью афиняне осыпали победителя и его отца всевозможными почестями. В частности, каждый из них был назван царем, а о них обоих граждане Афин говорили как об освободителях от македонской тирании.

Деметрию настолько понравилось в Афинах, что он дважды вступил там в брак, а также имел многочисленные связи с менее добропорядочными женщинами. Вино и женщины всегда были его главными пристрастиями, и в Греции (как, впрочем, и везде) он самозабвенно предавался обоим этим излишествам. Прелестное личико и кувшин вина действовали на Деметрия подобно яду. Однажды из-за этого ему даже стало настолько плохо, что он вынужден был лечь в постель, и Антигон лично отправился к нему, чтобы поинтересоваться состоянием его здоровья. Зайдя в спальню сына, он увидел, как кто-то закрытый покрывалом торопливо выбегает из комнаты. «Лихорадка теперь уже ушла», – хрипло прошептал Деметрий, приподнимаясь в постели, чтобы поприветствовать отца. «Конечно, ушла, сынок, – ответил Антигон, – и даже только что встретилась мне в дверях»