Егерь - стр. 9

— Об этом ты меня предупреждала?

— Да. — Роден выдохнула дым.

— А что про Темного скажешь?

Роден взглянула на фигуру мужчины, сидящего к ней спиной.

— Мне кажется, что этот вопрос я могла бы задать тебе.

Роден встала, спрятала пачку елоток в карман и вернулась в зал. Подошла к Темному и смотрела на него несколько минут.

— Иди за мной.

Она не могла знать наверняка, что он пойдет. Но он поднялся и пошел. Возле туалета стоял давний знакомый.

— Что, Роден, зачесалось наконец? — хохотнул он.

Темный впечатал ему в грудь купюру, и Мэйфилд умолк.

Она вошла внутрь, лягнула ногой дверь первой кабинки и кивнула в сторону унитаза. Темный молча зашел внутрь, опустил крышку и сел. Роден прислонилась спиной к двери и закрыла глаза. Не думала она, что сделать это окажется настолько трудно. Собравшись с силами, она стянула с себя рубашку и сняла штаны.

— Ты ведь не хочешь этого, — сказал Темный, глядя на ее разукрашенное тело.

Роден подошла вплотную, развела ноги и села ему на колени. Она склонила голову, с интересом рассматривая его лицо. Заглянула в глаза. А затем схватила за волосы и откинула голову назад.

— Я могу отличить заботу и жалость от мужского интереса. Тебе интересно. Мне тоже интересно. Ты не фетишист, как Красавчик. Ты вроде бы нормален, но в то же время нет. Разница в том, что с твоими девиациями я вполне могу смириться. Можешь ли ты смириться с моими?

— Это все, что тебе нужно? Трахнуться в туалете с незнакомым психом, который проявил заботу в мире, где всем на тебя насрать?

Роден отпустила его волосы. Встала, отвернулась и начала одеваться. Что-то доселе незнакомое душило ее. Обида? Она давно перестала обижаться. Жалость к себе? Она давно перестала жалеть себя. Разочарование? В ее жизни было столько разочарований, что она просто перестала надеяться на что-либо. Что же тогда за дрянь поселилась в ее горле и мешает дышать?

Роден обернулась. Он смотрел на нее. Она смотрела на него.

— Прощай, Темный.

Она уносила оттуда ноги как можно быстрее. Даже свист Мэйфилда остался где-то позади.

— Хочу в палату.

— Подождите, вас проводят.

— Быстрее, — поторапливала Роден.

Она как будто своими глазами видела смотрящую на нее Одеялко. Видела недоумение и жалость в ее глазах. Видела Темного, вышедшего из туалета. Видела самодовольную рожу ублюдка Мэйфилда.

— Я провожу, — предложил ублюдок.

— Давай, — согласился другой.

— Роден! — От крика Темного она вздрогнула. — Роден, подожди!

— Опоздал! — загоготал Мэйфилд, выводя ее из зала.

Вот он — ее момент. Бесконечные беседы с теми, кто через это прошел. Их боль. Их уродство, которое они будут носить в себе вечность. И отсутствие веры в глазах окружающих. Нет доказательств. Шизофрения. Депрессия. Девиантное поведение.

Роден остановилась перед дверью в палату. Мэйфилд прямо за спиной. Прижался к ней пахом. Дыхание на шее. Не сейчас, Роден. Подожди. Подожди немного.

Дверь в палату распахнулась и закрылась за спиной ее зверя.

— А если я не хочу? — спросила она, не оборачиваясь.

— Я могу и по-плохому. Ты же не хочешь в изолятор?

— Ты предложил Красавчику девчонку?

Мэйфилд засмеялся.

— Она всем дает, а ему тоже хотелось.

Роден развернулась и улыбнулась Мэйфилду. Не призывно, нет. Она улыбнулась ему, как улыбается Егерь, настигший добычу.

— Иди сюда, маленькая шлюшка. Иди к папочке.