Егерь - стр. 8
***
За ней пришли только вечером следующего дня. Роден встала, пригладила растрепанные волосы на затылке и улыбнулась санитару.
— Сегодня я пропустила терапию.
— Сегодня занятий не было. Пойдем.
— А завтра будут?
— Никто не знает. Велено всех развести по комнатам.
— А покурить? — заныла Роден.
— До завтра покурить не сможешь.
Роден приняла душ, сменила костюм и прилегла на кровать. Улыбка не сходила с ее лица. Запрыгала, сука, заметалась. Еще бы! Пропала ее маленькая коллекция видеозаписей, и никаких зацепок насчет того, кто это сделал.
***
Занятия в группе не состоялись и на следующий день. Вечером Роден проводили в общий зал. Темный и Лоскутное Одеяло тут же оторвались от игры в шахматы и уставились на нее. Роден улыбнулась милой парочке и остановилась у их стола.
— Елотки есть? Курить хочу, просто умираю.
Лоскутное Одеяло молча протянула ей пачку.
— Спасибо. — Роден кивнула и направилась на веранду.
Красавчика нигде не было видно. Язва бросила на нее смешливый взгляд и юркнула в туалет. Роден попросила прикурить у санитара и подошла к окну. Одна затяжка, другая. Глотая дым, она считала минуты. Затушив окурок, Роден бросила взгляд на Темного с Лоскутным Одеялом и направилась в туалет.
— Могу я пройти? — спросила она у санитара, стоящего на входе.
— Подожди немного. Там занято.
— А сколько стоит посмотреть? — Она загадочно улыбнулась.
— У тебя все равно денег нет.
— Моя подружка заплатит. — Роден кивнула в сторону Лоскутного Одеяла.
— Деньги вперед!
Она не без злости метнулась к Одеялку, играющей в шахматы с Темным.
— Пятерку дай.
— И тебе привет! — улыбнулась та.
— Пятерку дай, — зашипела Роден, — быстро!
Темный прищурился, перевел взгляд на Одеялко и достал из кармана бумажку.
Роден схватила ее и вновь метнулась в сторону туалета.
— Держи. — Бумажка легла на грудь санитара, и дверь перед Роден тихо отворилась.
Она прислонилась к стене и медленно выдохнула. Здесь не было зеркал, значит, в отражение подглядеть не получится. Суирянка припала к полу и нашла их. Две пары ног в третьей кабинке. Она подошла, беззвучно отворила дверь и отошла на несколько шагов, наблюдая за пошлой сценой. Язва полировала Красавчика, стоя на коленях. А Красавчик улыбался, глядя на Роден.
— Он не достанет для тебя дозу, — заявила она, и Язва замерла. — Он на строгаче, как и ты. И к нему никто не приходит, как и к тебе.
Язва разогнулась, поднялась с колен и уставилась на Красавчика. Мгновение тишины, секунда чужой боли и море наслаждения в синих глазах чудовища.
— А-а-а-а! — Язва бросилась на мерзавца, а тот стал хохотать.
Санитары влетели в туалет. Роден посторонилась и вышла. Тварь, что еще сказать. Ей везет на таких. Она их нутром чует и будто этим же нутром и притягивает.
Роден вернулась на веранду. Плюхнувшись в кресло, она устало закрыла глаза.
— Я все елотки тебе отдала…
— Держи. — Роден протянула Одеялку пачку.
Лоскутное Одеялко присела рядом и помахала санитару, чтобы прикурить.
— И что ему за это будет? — спросила она, выдыхая дым.
— Ничего. — Роден затянулась. — Все добровольно. Это Язве достанется. Посидит в изоляторе несколько дней. Потом вернется. Из нашей группы ее переведут.
— Как ты поняла? Я имею в виду… — девушка запнулась. — Как ты…
— Он сексоголик. Холеный, надменный и самовлюбленный фетишист. Внешнее уродство его особенно привлекает. Мы с тобой для него фетиши. Она — пустышка. Мы не дали, она согласилась.