Её нельзя - стр. 37
– Ты считаешь, что я продал тебя. Допустим.
Отец ходил по кабинету туда-сюда, сложив руки за спиной. Я вобрала голову в плечи, осторожно наблюдая за его ногами.
– Допустим, я хреновый отец, которому все равно на единственную дочь. Однако, эта сделка спасла жизнь всем. Твоей матери, твоим братьям, мне. Тебе.
– Не думала, что я настолько ценная…
Отец пропустил мою колкость мимо ушей. Сегодня на его лице читалась особенная горечь, плечи были опущены сильнее обычного.
– Почти тридцать лет назад у твоей матери родился брат. Камаль – это единственный наследник твоего дедушки Булата, которому должно было достаться все: этот город, мой бизнес, мои деньги.
– Почему не досталось?
– Потому что я забрал. Я себе присвоил. Он был еще слишком мал, и о наследнике не знал никто из чужих, кроме Басманова Эльдара. Пообещав отдать тебя, я сохранил эту тайну. И все мы до сих пор живы.
– И Камаль ничего не имеет, – поняла я.
Отец был слишком близко.
Возвышаясь надо мной, он заставлял поверить меня в его правду:
– Все останется тебе и твоим братьям, ты должна быть благодарна. Выживает сильнейший, София. Такова плата за роскошь, которой были окружены ты и твои братья.
– Я доучусь? – задала последний вопрос.
Кажется, отец выдохнул. Поверил в то, что я приняла свою участь, а я… я уже ни в чем не была уверена.
– Я буду настаивать, чтобы ты доучилась в Москве, – заверил отец и даже погладил меня по щеке. Я отвернулась, кусая губы.
Вот и правда.
Теперь ты знаешь, за что расплачиваешься, София. За Волгоград, за Петербург, за успешный бизнес братьев и влиятельность отца.
Лучше бы я не рождалась!
В кабинет вошла мама. Я узнала ее по мягким шагам, она принесла отцу кофе и заодно убедилась, что я в порядке.
– Вы всегда любили друг друга? – я посмотрела на родителей.
– Что ты имеешь в виду, детка?
В голове сидели слова Эмиля и та чушь, которую он рассказывал мне. Я хотела убедиться, что Эмиль просто сошел с ума.
– Ты хотела первого ребенка от папы?
– София? – отец побагровел, его голос изменился. – Что за вопрос?
Я стала наблюдать.
Кружка в маминых руках задрожала, она бросила беспомощный взгляд на папу, и мои самые худшие опасения подтвердились. Эмиль знал, что говорил мне тогда. А я звала его сумасшедшим.
– За что сидел Давид пять лет? – продолжила я.
На красивом мамином лице отразился ужас, и я вдруг узнала: моя мама многое пережила. Так просто кофе не проливается и пальцы не дрожат.
– Откуда… что ты… – хмурилась мама, пытаясь собрать себя воедино.
– Что за глупости, София? – отец поджал губы и забрал чашку из маминых рук.
Но в его руках кофе тоже пролилось. Моя жизнь разрушалась на глазах – мама и папа не начинали с любви.
Неужели Эмиль был прав?
Я подскочила с кресла.
– В желтой прессе так пишут. Я там прочитала… – проблеяла я, теряя почву под ногами.
– Иди к себе, София.
Я выбежала за дверь и тихонько прикрыла ее, а потом сымитировала шаги.
– Откуда она узнала? – спросил отец жестко.
– Я говорила только маме…
– Где мама, там и остальные! Не надо было ничего говорить, Диана, – вспылил отец.
– Никто ничего не знает. Это лишь догадки. Но кто спустя столько лет рассказал, что ты подставил Давида? Он ведь действительно сидел пять лет за убийство, которое на совершал…
– Замолчи, Диана. Не лезь, не напоминай. Я разберусь с этим, – решил отец. – Иди ложись, Диана. Не думай о прошлом, я скоро приду.