Джулия и акула - стр. 2
Слова послушные, и мне нравится, что они тоньше чисел. Вот, допустим, я хочу рассказать вам свою историю, но так, чтобы она получилась правдивая и вы бы поняли. Если я вдруг начну рассказывать в числах, тогда получится, что из всех чисел про маму самое важное теперь – 93875400, номер с её больничного браслета. Но число 93875400 ничего не расскажет о маме. Это могут только слова. И то не всегда.
Я в них запутываюсь. Вот это самое плохое в словах, но это же и самое хорошее. Они означают столько всего сразу, от каждого слова будто тянутся ветви, корни, они такие длинные и их так много, что, если не знаешь точно, куда тебе нужно, можно в них заблудиться, как Красная Шапочка в лесу. Так что я лучше сейчас вернусь немного назад. Вспомню, куда я шла и куда мне нужно. Мне нужно туда, где мама.
До Шетланда мы добирались четыре дня. Это в два раза дольше, чем слетать в Австралию, туда и обратно. А Австралия ведь на другом конце света. Я-то думала, теперь, когда есть самолёты и всякие там суперэкспрессы, такого уже не бывает, – а вот и бывает: нам пришлось ехать на машине, потому что у нас с собой были книги, они слишком тяжёлые для самолёта. И была наша кошка Лапша, она слишком громко орущая для суперэкспресса.
А Лапша она, потому что сначала, когда ещё была мелкая, вся целиком помещалась в пластиковый стаканчик из-под лапши быстрого приготовления. Саму лапшу папа съедал на обед, а стаканчики мама ополаскивала и потом проращивала в них помидорные семечки, ну просто выбрасывать пластик она терпеть не могла. А вы слышали, что у пиратов на кораблях жили кошки? Вот, Лапша у нас самая настоящая пиратская корабельная кошка. Если маме надо было сплавать на лодке на какую-нибудь ферму морских водорослей, она всегда брала с собой Лапшу. И Лапша сидела на носу лодки и шипела на море.
Уехать и оставить Лапшу в Корнуолле мы, естественно, не могли, поэтому мы пошли и купили ей клетку-переноску. Причём переноска эта была большая, собачья, она занимала почти всё заднее сиденье, а я сидела притиснутая к двери, и у моих ног стояли стаканчики с помидорной рассадой. Внутри переноски папа закрепил несколько полочек, чтобы можно было перебираться с одной на другую, а лоток отделил заборчиком – чтобы, когда надо, Лапша могла за ним спокойно рыться.
– Только бы не какала в дороге, – сказала мама. – У неё такие вонючие какашки.
– У всех вонючие какашки, – сказал папа. Ну правильно сказал.
Да, вот это у меня, конечно, получилось не очень: родители первый раз говорят что-то вслух – и сразу про какашки.
Но Лапша всю дорогу так истошно мяукала, что ей вообще, кажется, было не до лотка. Это у кошек такая суперспособность, они могут терпеть долго-долго. А люди не могут. И они ещё много чего не могут. Пока мы ехали, сто раз останавливались, чтобы сходить в туалет, или чтобы мама сменила папу за рулём, или наоборот. По дороге мы слушали аудиокнигу – «Воронье пугало» Дика Кинг-Смита, но она оказалась такая грустная, что мы почти всё время плакали.
Я отслеживала наш маршрут по карте. Мама с папой бумажными картами теперь не пользуются, у них навигатор, и они смотрят в экран. Но, по-моему, бумажная карта гораздо интереснее. На ней сразу всё видно. И дороги похожи на реки. Или на вены.
В первую ночь мы остановились в какой-то семейной гостиничке в Западном Мидленде, но хозяева, муж и жена, оказались жутко привередливые, они сказали, что с собаками к ним можно, а с кошками нет. Искать что-то другое было уже поздно, поэтому папа остался ночевать с Лапшой в машине, а я спала с мамой на огромной кровати с водяным матрасом – наверное, лет сто назад такие были в моде.