Джонни и мертвецы - стр. 10
Высотка имени Джошуа Н’Клемента не нравилась никому. Существовало две школы мнений относительно того, как с ней следует поступить. Жильцы считали, что их нужно переселить, а дом взорвать. Жителям соседних кварталов хотелось просто взорвать его.
Эта перенаселенная четырнадцатиэтажная башня стояла посреди огромного участка, теоретически отведенного под газон («зону зеленых насаждений»), а практически превращенного в Дом-призрения-для-пакетиков-из-под-чипсов-и-неизменно-сжигаемых-из-года-в-год-автомобилей.
– Жуть, – поежился Холодец.
– Надо же людям где-то жить, – сказал Ноу Йоу.
– Ты думаешь, тот, кто это придумал, живет здесь? – спросил Джонни.
– Вряд ли.
– Предупреждаю, я к Бигмакову братцу на пушечный выстрел не подойду, – заявил Холодец. – Он того. Весь в наколках и вообще… И потом, все знают, что он ворует. Видюшники, к примеру. С завода. В детстве он убил Бигмакова хомяка. А когда злится, швыряет в окно что попало. А уж если он спустит Клинта…
По слухам, Клинта – собаку Бигмакова братца – за подлость и злобный нрав выкинули из Секции Помесей Ротвейлера С Питбультерьером.
– Бедняга Бигмак, – сказал Джонни. – Понятно, чего он так рвется в ряды вооруженных сил.
– По-моему, ему охота как-нибудь прихватить в увольнение автомат, – сказал Ноу Йоу.
Холодец окинул мрачным взглядом высоченную громаду «Джошуа».
– Ха! Тогда уж лучше танк.
Фургон Бигмакова братца стоял на площадке, задуманной архитекторами как место для мойки-сушки. Все его дверцы и одно переднее крыло были разного цвета. На переднем сиденье, привязанный к рулю, восседал Клинт. Это была единственная машина, которую можно было спокойно оставлять незапертой в окрестностях «Джошуа Н’Клемента».
– Ей-богу, странно, – сказал Джонни. – В смысле, если подумать.
– Что странно? – спросил Ноу Йоу.
– У нас такое громадное кладбище, а живые втиснуты в этот муравейник, – пояснил Джонни. – Словно кто-то что-то перепутал…
Из подъезда показался Бигмак со стопкой картонных коробок. Он мрачно кивнул Джонни и поставил коробки в фургон.
– Здорово, пацаны, – сказал он.
– А где твой брат?
– Наверху. Ну, айда.
– В смысле, пока он не спустился, – уточнил Холодец.
– Заткнись.
Ветер шелестел тополиной листвой и с посвистом кружил среди античных урн и разбитых надгробий. Неразлучная четверка собралась у ворот.
– По-моему, мы совершаем ошибку, – буркнул Холодец.
– Тут повсюду кресты, – напомнил Ноу Йоу.
– Да, но я атеист, – возразил Холодец.
– Тогда ты не должен верить в привидения…
– В граждан, перешедших в новое качественное состояние, – поправил Бигмак.
– Бигмак, – окликнул Джонни.
– А?
– Что ты прячешь за спиной?
– Ничего.
Холодец вытянул шею, посмотрел и доложил:
– Большую острую деревяшку. И молоток.
– Бигмак!
– Так ведь фиг его знает…
– Выбрось!
– Ну ладно, ладно.
– И потом, колья не для привидений, а для вампиров, – сказал Ноу Йоу.
– Спасибочки, – поблагодарил Холодец.
– Послушайте, это же обыкновенное кладбище, – сказал Джонни. – Со своими правилами и порядками! Не Трансильвания какая-нибудь! Здесь просто лежат мертвые люди! Чего бояться? Мертвецы тоже когда-то были живыми людьми! Небось, если б тут лежали живые, вы бы не валяли дурака!
Они двинулись вдоль Северного проезда.
Поразительно, как здесь, на кладбище, умирали всякие шумы. Его отделял от дороги лишь скрытый густым кустарником и давным-давно не стриженными деревьями забор из редких железных прутьев, но звуки мгновенно глохли, словно увязая в слое ваты. На их место заступала тишина – она заливала все вокруг, как вода, в которой можно дышать. Наполненная шепотом и вздохами. На кладбище тишина