Джонни-Ангел - стр. 18
Об аварии и гибели Джонни сообщили в дневном выпуске новостей, и ближе к вечеру в дом Петерсонов стали приходить соседи и друзья, которые приносили еду и выражали свои соболезнования. Элис встречала их одна – Джим, как она и предвидела, был уже сильно пьян, Бобби заперся в своей комнате, а Шарли ушла на задний двор и сидела там под баскетбольным кольцом, обхватив голову руками и молча глядя в пространство.
Одной из первых к Элис пришла Бекки. Выглядела она ужасно. Ее лицо осунулось и побледнело, глаза опухли, и под ними залегли темные круги. Повязка на лбу казалась огромной, как снежный ком. Бекки плакала, говорила, что не может жить без Джонни, и в конце концов Памеле пришлось увезти ее домой.
Впрочем, ее слова выражали то, что чувствовали все.
Следующий день оказался во многих отношениях еще хуже предыдущего, поскольку первоначальный шок отступил и постигшее семью Элис несчастье с каждым часом приобретало все более реальные и страшные черты. В этот день они с Памелой снова съездили в похоронное бюро, чтобы уточнить кое-какие детали, а потом отправились на кладбище. Домой Элис вернулась совершенно измученная, но даже физическая усталость не в силах была заглушить боль, которая терзала ее сердце.
Прощание с Джонни состоялось на третий день. Траурный зал заполнился друзьями, соседями, учителями и родственниками. Произносились проникновенные речи, многие плакали. Эти сутки прошли для Элис словно в тумане – она вряд ли в полной мере осознавала происходящее и чувствовала лишь одно – неослабевающую душевную боль, которую под конец она начала ощущать как боль физическую. Порой ей даже казалось, что, если бы не поддержка друзей, она могла бы просто упасть и умереть, чтобы быть с Джонни, и только Памела, деликатно напоминавшая ей об оставшихся детях, возвращала ее к жизни.
Хоронили Джонни во вторник. И Элис чувствовала себя еще хуже – хотя хуже, казалось, и быть не может. Впоследствии она даже не могла вспомнить никаких подробностей этого дня. В памяти остались только венки и букеты цветов, церковное пение да мыски ее собственных туфель, от которых она никак не могла оторвать взгляд. Все время, пока шла панихида, Элис держала за руку Бобби, а Шарлотта рыдала на плече у матери. Джим тоже плакал; он, впрочем, успел выпить, поэтому его взгляд время от времени непонимающе останавливался на ком-нибудь из присутствующих. Священник произнес трогательную речь, в которой упомянул о всех достоинствах Джонни – о том, каким умным, добрым, отзывчивым молодым человеком он был, как любили его друзья и родители и как он отвечал им взаимностью. Но даже эти прекрасные слова были не в силах умерить страдания, которые испытывали Элис и ее дети. Ничто не могло утешить их и изменить тот факт, что их сына и старшего брата больше нет с ними.
Когда похороны закончились и Петерсоны вернулись домой, все они чувствовали себя так, словно их вселенной пришел конец. Казалось, окружающий мир перестал для них существовать; во всяком случае, в нем не осталось ничего радостного и светлого – ничего, чем стоило бы дорожить. Джонни, милый Джонни оставил их так внезапно! Он ушел слишком рано и слишком неожиданно, и это еще больше усиливало их растерянность и боль, бремя которой было для них невыносимо. И все же они продолжали жить, и во имя детей надо было как-то пережить свалившуюся на них беду, знать бы только, как это сделать. Как, скажите на милость, они смогут жить, зная, что Джонни никогда больше не войдет в двери их дома, не обнимет мать, не пошутит с сестрой и братом? Однако выбора у них не было, и это, наверное, было самым тяжелым и страшным.