Джинны пятой стихии - стр. 25
Слуха коснулось первое матерное слово. И не просто слово, а заключительная часть сложнейшего многоэтажного оборота, произнесённого ломающимся детским голосом. Влас замер, затем пошёл на звук.
Четверо подростков стояли кружком возле окольцованного узорчатой решёткой древесного ствола и обменивались с запинкой чудовищными площадными ругательствами, то и дело при этом сверяясь с планшетами. – К зачёту готовитесь? – несколько натянуто пошутил Влас. Школьники сердито поглядели на подошедшего. – Митирогнозию завтра сдавать… – буркнул один. Ну вот! А ведь действительно хотел пошутить… – Ну… ни пуха ни пера, – ещё более натянуто пожелал Влас.
В ответ один из подростков раскрыл розовые пухлые губы и вместо канонического «к чёрту» выдал в рифму такое, что уши чуть не свернулись. Отличник, наверное.
– Достали уже этой митирогнозией, – пожаловался другой. – Скорей бы сдать и забыть…
Влас постоял, поморгал и двинулся дальше. Надо же – сдать и забыть… Хотя, с другой стороны, логику вон тоже учат и сдают, а сдавши, выкидывают из головы и никогда больше ею не пользуются.
Аверкий Проклович ожидал Власа на скамейке в сквере. Журчал фонтан, в разрыве между кронами виднелся треугольный фронтон с профилем Пушкина. – И всё-таки я с вами не согласен, – объявил Влас вместо приветствия. Раздрай поглядел на воинственного юношу с любопытством. – Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, Влас… Влас присел. – И в чём же вы со мной не согласны?
Сказать «во всём» было бы невежливо, пусть даже и честно. И Влас решил зайти издалека: – Что производят в Понерополе? – В смысле?..
– Как тут вообще с промышленностью, с сельским хозяйством? Вы же смотритель краеведческого музея – должны знать…
– Боюсь, что с промышленностью у нас неважно, – опечалившись, ответил Раздрай. – Заводы, фабрики… Всё либо остановлено, либо на грани останова… Чувствуете, какая свежесть в воздухе?
– Вот! – сказал Влас. – Этого-то я и не понимаю. Заводы остановлены, все друг у друга что-то переворовывают, а откуда оно берётся? – А в Суслове? – поинтересовался старичок. – Что в Суслове? – В Суслове с промышленностью как? Влас Чубарин осёкся, свёл брови. – Да в общем так же… – с некоторым даже удивлением проговорил он. – То есть все что-то перепродают, а откуда оно берётся, тоже неизвестно? Влас не нашёлся, что ответить.
– Вы перепродаёте, мы переворовываем, – задумчиво молвил Раздрай, – причём граница между этими двумя деяниями подчас неуловима… Знаете, для меня это тоже загадка.
Играючи загнал оппонента в тупик, однако успеха развивать не стал. Видимо, полагал это ниже своего достоинства.
– Зашёл сейчас в скупку, – жалобно поведал Влас, так и не дождавшись продолжения, – а там из краденого одна фляжка… Вот. То есть у вас даже и с воровством неважно? Раздрай вздохнул.
– Возможно, я выдаю государственную тайну, – удручённо молвил он, – однако уровень преступности у нас, представьте, самый средненький. Ничего выдающегося, в чём легко убедиться, оглядевшись по сторонам… И он действительно огляделся. Видя такое дело, огляделся и Влас. Фонтан. Фронтон. Вычурная низкая ограда.
– И что? – снова повернулся он к Раздраю.
– Райцентр, – безнадёжно произнёс тот. – А вот будь народ поамбициознее и воруй по-настоящему, здесь был бы Каир. Или Чикаго… Архитектура, Влас, может поведать о многом. Чем больше строят, тем больше крадут. И наоборот: чем больше крадут, тем больше строят. Честный народ хоромы возводит редко…