Джинны пятой стихии - стр. 27
– А что им ещё оставалось говорить? У них, кстати, и роскошь якобы под запретом была, и каменные дома им якобы строить запрещалось… Воровал каждый, но по мелочи. Вот и поди возведи что-нибудь монументальное при такой нищете… Однако что же это мы на лавочке-то? Пойдёмте в музей. Там оно как-то всё нагляднее…
– А-а… Арина уже там? – снова затрепетав от предвкушений, спросил Влас.
– Обещала зайти? – обрадовался Раздрай.
6. Музей
Арины в музее не обнаружилось.
Они вошли в комнатку с первой экспозицией. Гипсовый бюст Филиппа Македонского, шлем и щит под стеклом. Недоглоданные коррозией артефакты в изрядном количестве, пара живописных полотен, на пюпитрах – книги, раскрытые на нужных страницах.
– Ну-с… – промолвил Раздрай, поправляя манжету на протезике. – Начнём, пожалуй… С основной версией о возникновении Понерополя вы уже знакомы. Так она изложена в школьных учебниках. Однако бытует также мнение, что Монтень вслед за Плутархом, как бы это помягче выразиться, поддался очарованию легенды. Утверждают, будто бы на самом-то деле Филипп Македонский просто-напросто расширял территорию и строил военные поселения. Хотя, знаете, Влас, особой разницы я тут не вижу. Кто из порядочных людей бросит дом, родню и попрётся к чёрту на рога осваивать новые земли? Те, кому нечего терять на родине, так ведь? Возьмём завоевателей Нового Света: Дрейка, Писарро… Кто они? – Раздрай приостановился и одарил единственного слушателя очаровательной улыбкой. – Бандиты… Кстати, за атаманом Кольцо, сподвижником Ермака, к моменту покорения Сибири числилось ни много ни мало два смертных приговора. Да и сам Ермак, между нами говоря… – Старичок махнул ручонкой. – Словом, так уж сложилось, Влас, что цивилизацию по необъятным просторам нашей планеты несли именно разбойники и проходимцы…
– Как же они сюда добирались? – подивился Влас, разглядывая останки меча в стеклянной витринке. – В те времена…
– Примерно так же, как сынишка Филиппа Александр добрался до Индии. И потом учтите, что всё делалось, так сказать, поэтапно… Как я уже упоминал, Понерополей было несколько. Наш – крайняя точка… Форпост. Фронтир. – А что стало с остальными?
– Как правило, были стёрты с лица земли… Либо местными племенами, либо последующими историческими событиями. Но кое-что осталось… Разумеется, я не о Ростове-на-Дону. Ростов – самозванец, и претензии тамошних краеведов я, например, расцениваю как откровенную наглость. У них там, видите ли, где-то рядом находятся руины древнегреческого поселения! И этого, полагаете, достаточно? – М-м… полагаю, нет… – согласился из вежливости Влас. – Вот и я так полагаю! – отозвался смотритель. – На сегодняшний день, запомните, существуют всего два Понерополя, сумевшие доказать свою подлинность. Однако наш… э-э… зарубежный город-брат (да, скорее брат, чем побратим, поскольку от одного отца происходим) сменил имя, так что мы теперь единственные в своём роде… Разумеется, не сам сменил – жители сменили…
– А почему сменили? Застеснялись?
Седенькие бровки вспорхнули, лобик пошёл морщинами.
– Возможно… – без особой уверенности допустил Раздрай. – Уж больно, знаете, давно это было… – Он прошествовал к пюпитру, на котором возлежал глянцевый туристический альбом. – Вот, пожалуйста… «За прошедшие столетия название города изменялось не однажды… В 359–336 годах до нашей эры город упоминается под названием Понерополис…» – На сей раз Аверкий Проклович читал не наизусть, а с листа. – Так… так… – Он пропустил несколько строк. – А, вот! «Но в анналах истории более часто город фигурирует под названием Филипополис. Такое название закрепилось за городом с легкой руки Полибия…» – Вскинул седой хохолок и победно взглянул на Власа. – Кстати, бывшая столица Фракии… – присовокупил он.