Джаз. Великая история империи греха и порока - стр. 18

. Большую часть из них позже отпустили из-за отсутствия доказательств причастности к преступлениям, но девятнадцать подозреваемых все же предстали перед судом. Девять из них были признаны непосредственными исполнителями убийства, а остальные – в числе которых оказались и такие влиятельные итальянцы, как Джозеф П. Мачека и Чарльз Матаранга, – соучастниками, покрывавшими исполнителей после совершения преступления. Но ограничивался ли круг заговорщиков против Хеннесси этими девятнадцатью? Немногие верили в это. Но если бы эти люди понесли заслуженное наказание, это стало бы неплохим началом.

Однако, когда утром 16 февраля 1891 года начался судебный процесс, стало ясно, как нелегко будет добиться торжества справедливости даже в такой мелочи. Этот процесс по делу Хеннесси стал первым из двух. Окружной прокурор Чарльз Лутценберг боялся, что судить девятнадцать обвиняемых одновременно будет сложно. Поэтому перед судом предстало девять человек, а остальным десятерым пришлось ждать своей очереди.

Но даже этот процесс оказался чудовищно сложным и затянутым[78]. Чтобы найти двенадцать присяжных, не имевших о деле «предвзятого мнения», сформированного на основе слухов, газетных статей или предубеждения против итальянцев, потребовалось рассмотреть более 1300 кандидатур. Когда же коллегия наконец собралась, ей пришлось выслушать показания более чем 140 свидетелей, более 60 из которых были на стороне обвинения и более 80 – на стороне подзащитных[79]. Большая часть этих показаний оказалась противоречива и недостоверна.

Два ключевых свидетеля со стороны полиции по неизвестным причинам вообще не были привлечены к даче показаний – одним из них был капитан Уильям О’Коннор, попрощавшийся с убитым за несколько минут до первого выстрела. А важнейший свидетель со стороны городских властей (художник М. Л. Пилер) по весьма убедительным показаниям свидетелей защиты был пьян, когда заявил, что узнал стрелявших.

С другой стороны, у защиты дела обстояли не лучше. Многие свидетели могли лишь поручиться в «добропорядочности» того или иного обвиняемого; другие предоставляли алиби, которые было сложно или даже невозможно подтвердить. А один из них и вовсе совершенно запутался. Он утверждал, что видел одного из обвиняемых на рынке Полидрас в нескольких кварталах от места преступления точно в то время, когда произошло нападение. Когда же его спросили, почему он так уверен, когда именно это произошло, он сказал, что посмотрел на рыночные часы, зная, что об этом его спросят в суде (но откуда он мог знать, что в этот момент совершается преступление?).

Кроме того, течение судебного процесса осложняло множество других факторов. Однажды утром в зале суда появился знаменитый боксер Джон Салливан[80], пожелавший наблюдать за процессом, о котором писали газеты всего мира. Его усадили на почетное место у скамьи присяжных, чтобы великий ирландец-боксер помог отомстить за своего соотечественника-полицейского. Тем временем пошли слухи о том, что сторонники обвиняемых подкупили присяжных; по обвинению в подкупе вскоре был арестован частный детектив Доминик О’Малли, знакомый подсудимого Чарльза Матаранга. У одного из подсудимых – торговца фруктами Эмануэля Полицци, не говорящего по-английски, – неоднократно случались припадки безумия (подлинного или симулированного), из-за которых заседание суда приходилось прерывать. Он топал ногами, простирался по полу и даже пытался укусить тех, кто к нему приближался.