Джаммир - стр. 27
Я терпеливо пережидал эту пытку, сжавшись в маленький пушистый комочек. Почему в маленький и пушистый? Я не знал. И уже не хотел знать.
Как ни странно, под эту песню я смирился и успокоился, сам не знаю, почему.
И, наверное, поэтому я не утерял рассудок, когда под громкий заунывный вой: «Какие старые слова! А как кружится голова! Ааах! Как кружится головааа!» передо мной вдруг шмякнулось мутноватое зеркало в старинной деревянной оправе. В котором я увидел себя…
24. глава 24
Юрий.
Я увидел себя… Вернее, это был не я. Но мой собственный разум орал мне во всю глотку, надрываясь: «Это ты, Юреец… Это тыы… ы… ы…» Ор сначала становился громче и громче, будто взбирался на высоченную гору, а после затихал, словно падая с этой горы прямо в пропасть: «Это ты… Это ты… Это ты…»
Короче говоря, из мутноватого зеркала на меня пялился доверчивыми глупыми глазками крохотный мокрый утёнок с маленькими бугорками на месте крылышек… «Это ты, дружок…» -подтвердила появившаяся с громким бульканьем нахально-розовая табличка с изображением голых девок по периметру.
Я закрыл глазки. Потом открыл. Ничего не изменилось. На меня по-прежнему доверчиво смотрел маленький взъерошенный утёночек. Я попробовал двинуть рукой, которой не было. Чуть-чуть шевельнулся зачаток крылышка…
Я попробовал двинуть ногой, которой не было. Довольно шустро шевельнулась ладненькая лапка. Тоненькая, с растопыренными пальчиками, соединёнными перепонкой. Я закрыл левый глаз. И утёнок в зеркале послушно закрыл левый кругленький чёрненький глазик.
«Это фиаско, братан», -сообщила табличка. Это фиаско, братан… Фиаско… Фиаско… Братан… Я закрыл глазки. Я хотел заплакать и не мог. Ведь утята не плачут. Моё маленькое сердечко трепыхалось быстро-быстро. С бешеной скоростью.
Я вдруг вспомнил кое-что не к месту, а, может, как раз вовремя… Когда-то очень давно, когда я маленьким мальчиком гостил в деревне у бабушки, у нашей курицы вылупились цыплята. Крохотные пушистые жёлтые шарики. Я побежал за одним из них, хотел взять в руки и прижать к лицу, чтобы ощутить прекрасное мягкое тепло маленького тельца.
Но моя бабушка сказала тогда мне, маленькому Юрчику, что крохотный цыплёночек может очень сильно испугаться и погибнуть на месте от страха. Что у таких маленьких цыпляточек слабое сердечко, которое не выдерживает жизненных бурь. Да, моя бабуля тогда так и сказала, про жизненные бури. Как знала…
О ё! Так у утят, наверное, сердечко тоже не железное! Слабое, в смысле. Не хотелось бы откинуться, вообще-то. Так, успокойся-ка ты, Юрец. Глазки закрой свои и дыши глубже, ёу. А лучше постарайся уснуть, пока возможность есть. Может, проснёшься, и ничего этого вовсе не будет…
Но уснуть мне была не судьба. Поскольку, стоило мне закрыть глазки, как над ухом грянуло: «Во саду ли, в огороде девица гуляла!» Я аж вскинулся. Голоса были женские, похабные. Подозреваю, что пели девки с таблички. Ну, хлебала у них шевелились в такт. Девки трясли титьками и водили хороводы.
Затем всё стихло, паскудная табличка с голыми девками пропала, вместо неё появилась простая надпись. Чёрным, как говорится, по белому. Надпись гласила следующее: «Итак, Гровецкий Юрий, Юрий Гровецкий, двадцать пять лет, не привлекался, не состоит, нет, нет, нет, да, в связях, порочащих его, замечен неоднократно… Гм. Да-с. Для особо одарённых разъясняем ситуацию. Ситуэйшен.