Джаммир - стр. 25
Хотел-то я всего лишь слегка поцарапать буферок-то, чтобы как бы дать дорогу в этот мир игровой тому, что внутрях буферка колыхалось. Другими словами, всего-то и хотел доброе дело сделать, не больше. Но, как говорится, не делай добра, не получишь зла. Так вышло и на этот раз…
22. глава 22
Юрий.
Так вышло и в этот раз… Поскольку в ответ на мои невинные действия русалочный моб вдруг задёргался как в судорогах, после чего в месте моего деликатного щипка хляби мобные резко разверзлись, выбросив фонтан малиновой резиноподобной массы. То есть, это что же делается-то, а, граждане? Мне, Гровецкому Юрию, резиновую девку, что ли, предложить пытались, а?
Хорошо, что я плаваю хорошо. Поскольку рванул я от этой бывшей русалки так, что думаю, в этот раз на КМС я всё-таки проплыл. Жаль, время засечь было некому.
Но очки повреждения на меня всё же упали. Поскольку плыть мне становилось всё тяжелее и тяжелее. Я, честно сказать, уже вообще мало что соображал, кроме того, что руками и ногами мне надо необходимые движения совершать. И дышать становилось всё тяжелее... Вот блин-то, а...
Но я боролся. Боролся изо всех сил за свою очередную жизнь. При этом свет вокруг становился всё тусклее и тусклее, видимо, символизируя мои затухающие жизненные силёнки. И движения членов моих становились всё медленнее и медленнее. В смысле, рук и ног движения.
И водичка эта джаммировская вдруг плотность свою с каждым взмахом конечностей моих увеличивала. Да не взмахом, а слабым трепыханием уже. Не взмахом… Наконец оставили силы Юрца Гровецкого, оставили…
И замер означенный Юрец в позе эмбриона, скукожившись в маленький жалкий пушистый комочек в ставшей вдруг тёплым розовым киселём ещё недавно ледяной воде. Нет, жизнь и сознание вовсе не покинули меня в этот раз, нет. Но испытал я вдруг в полной мере спокойствие и защищённость от всего на свете.
Благодать снизошла на Юрца, окутала его и успокоила. Понял я, что всё пустое, всё, ё моё, есть тлен… Как же это, как… «В мире временном, сущность которого – тлен, не сдавайся вещам несущественным в плен…» Да, ёлы, даа, именно так когда-то любила говорить она. По поводу и без.
Она. Сабинка. Всё время мне этого чувака цитировала. Да и не только его. Сабинка эта чего только не знала. Сабинка… Забудь, Юрец. Лучше пораскинь умишком своим, чё это тебе так хорошо-то стало во вражьем стане-то? Отчего так славно-то?
И где я, ёлы-палы? И почему нахожусь я будто в своей личной нерушимой крепости, где не достанет меня никакая малиновая мразь? И где я почему-то сыт. Да, жрать-то больше не хочется. А вот подушку придавить можно было бы. Да только и без подушки всё ок. Удобно. Хорошо. Спокойно. И думать ни о чём неохота… Посплю я, пожалуй…
23. глава 23
Юрий.
Блаженство… Тепло… Хорошо… Я плаваю в чём-то тёплом, родном и приятном… Я как в колыбельке. Закрытой со всех сторон. Мама… Моя мама сверху греет меня своим тёплым-тёплым тельцем. Рядом мои братики и сестрички в своих колыбельках. Мама греет их тоже. Нам хорошо и спокойно…
Что-то мельтешит перед моими закрытыми глазками. Я чувствую это что-то по движению воздуха перед моим клювиком… Что?! Где я?! Кто я?!
Рывком открываю свои маленькие глазки. Откуда я знаю-то, что они маленькие?! И с какого перепуга у меня вдруг образовались братики и сестрёнки?! Во множественном числе, мать их! Ответ приходит, откуда не ждали. Ждали, то есть. Да, именно оттуда. Прямо перед моими маленькими глазками, прямо перед моим маленьким аккуратным клювиком… Аааа! Клювиком…