Дьюи. Библиотечный кот, который потряс весь мир - стр. 5

– Из ящика возврата книг.

– Не может быть!

– Это мальчик или девочка?

Я подняла глаза. Все смотрели на меня.

– Мальчик.

– Он просто красавец!

– А сколько ему?

– Как он попал в ящик?

Я не отвечала и не могла оторвать глаз от котенка.

– Как холодно.

– Ужасно холодно.

– Самое морозное утро в году.

Пауза, а затем:

– Должно быть, кто-то сунул его в ящик.

– Кошмар!

– Может, пытались спасти его от холода.

– Не знаю… он такой беспомощный.

– И такой маленький.

– Ну красавец! Ох, у меня просто сердце разрывается.

Я опустила котенка на стол. Бедняжка едва держался на лапках. Подушечки на всех четырех его лапках были обморожены, и на следующей неделе кожа подушечек побелела и сошла. Как бы то ни было, котенку удалось сделать нечто удивительное. Обретя почву, он стал медленно переводить взгляд с одного лица на другое. Когда кто-то гладил его, он подставлял головку под руку и мурлыкал. Он забыл все ужасные события своей маленькой жизни. Забыл жестоких мучителей, которые сунули его в приемный ящик библиотеки. Казалось, он хочет выразить свою благодарность всем, кто спас ему жизнь.

Прошло уже двадцать минут, как я вытащила его из ящика, и настал момент подумать о других вещах: как содержать котенка в библиотеке, где раздобыть мисочки, еду и песок. Котенок пригрелся у меня на груди, и по выражению его мордочки было видно, что он мне доверяет. Так что решение пришло само собой.

Кто-то наконец спросил:

– И как с ним быть?

– Что ж, – сказала я, словно эта мысль только что озарила меня, – может, мы сможем воспитать его.

Возможно, кому-то это покажется удивительным, но котенок был счастлив в тот первый день. Он попал в незнакомую обстановку, его окружили непонятные чужие люди, каждый из них хотел потискать его, поласкать и посюсюкать с ним, – но при этом оставался совершенно спокойным. Сколько бы мы ни передавали его из рук в руки, в каком бы положении его ни держали, он не стремился вырваться и не волновался. Он никого не пытался укусить и не выпускал свои коготки. В чьих бы руках он ни оказался, он нежился и смотрел человеку прямо в глаза.

Он вовсе не притворялся, к тому же мы ни на секунду не оставляли его без присмотра. Если кто-то выпускал его, например сотрудницу ждала неотложная работа, тотчас к нему тянулись пять пар других рук, готовых подхватить его, держать и ласкать. В первый вечер, когда пришло время закрывать библиотеку, я опустила его на пол и минут пять наблюдала за ним, чтобы убедиться: он сможет добраться до своей миски с едой и ящика с подстилкой. Едва ли его бедные обмороженные лапки в тот день хоть раз коснулись пола.

На следующее утро Дорис Армстронг, наша всеобщая бабушка, матушка-наседка, принесла теплое розовое одеяльце. Мы все смотрели, как она, нагнувшись, почесала котенку шейку, а затем сложила одеяльце и положила на дно картонной коробки. Котенок осторожно залез в нее и устроился, подогнув под себя лапки, чтобы согреться. От блаженства он закрыл глазки, но наслаждаться ему пришлось лишь несколько секунд, так как кто-то вытащил его из коробки, чтобы подержать на руках. Несколько секунд, но ему вполне хватило. В библиотеке сложился дружный постоянный коллектив. И теперь все мы, как члены одной семьи, обустраивали жилье и быт котенка, который был счастлив найти в библиотеке свой дом.