Дыши, родная. История (не) одной вдовы о переживании утраты - стр. 3
«Карапузая, иди сюда. Разбуди меня в 15:30» -говорил он, похлопывая ладонью по свободному месту на диване, обычно уже с полузакрытыми глазами. Поспать удавалось недолго, 30—40 минут. Но это было ему необходимо, а ещё было необходимо, чтобы во время его сна я была рядом.
Даже вымыть посуду нельзя было. «Не суетись. Уйду – вымоешь, или оставь, приду – помою». Можно было лежать рядышком и делать «что хочешь»: хочешь – обнимать, хочешь – гладить по спине, хочешь – лежать под его ногой и рукой. Главное – рядом.
Подобно грудничку, Олег пробуждался от малейшей моей попытки отлучиться и тут же спрашивал: «куда?» Даже если в ответ звучало: «в туалет», всегда следовало коронное: «зачем?», ну и: «давай быстрей обратно». Это был неизменный сценарий почти десяти лет совместной жизни. Так было всегда.
Но однажды Олег не пришёл и не позвонил. В этот день, в 15:30, когда я, возмущаясь его занятостью, перекладывала остывший обед из тарелок обратно в кастрюли, его уже доставали из покорёженного автомобиля.
Живым я больше мужа не видела. Даже в последний путь его провожали не из дома. Но после похорон, каждый раз, засыпая днём, я встречала Олега со службы так, как должна была встретить тогда.
Эти сны продолжались в течение нескольких месяцев и потрясали своей реалистичностью. В мельчайших подробностях я видела интерьер квартиры и самого Олега. Чувствовала запахи, движение воздуха из окна, тепло рук и отчётливо ощущала любые прикосновения.
Мне снилось не прошлое или будущее, это был тот же день, что и на календаре. Даже часы показывали верное время. Я встречала его по-разному. Иногда открывая дверь, иногда просыпаясь, видела его, сидящим рядом со мной на диване. Рядом.
Грустный, уставший, Олег уже не спешил. Мы оба знали, что спешить некуда. Он снимал форму, обедал, а потом как обычно ложился на диван, но не спал.
Мы лежали вместе, теперь лицом к лицу, держались за руки и говорили, говорили. Говорили о случившемся, о похоронах, о близких и друзьях, о том, как нам с сыном жить дальше, без него. Мне казалось, мы при жизни столько не разговаривали, как во время этих встреч. Мы оба пытались понять, что произошло, как быть и старались договорить важное, недосказанное. Иногда мы молчали. Но всё было понятно и так. Я просила его не уходить, а он только смотрел с теплотой и болью.
В одну из встреч Олег произнес: «Я даже не думал, что ты меня так любишь». Наверное я и сама не думала. Не думала, что когда-то потеряю. Не думала, что скучать буду так сильно. И не думала, что когда-нибудь захочу, чтобы мы пошли каждый своей дорогой.
Мистика или игры разума, эти встречи были нужны как воздух. Благодаря им возникло и укрепилось ощущение, что между нами не осталось вопросов. В самые тяжелые первые дни муж не оставлял меня. Он приходил домой к обеду.
Было так хорошо в моих снах, что не хотелось просыпаться. Всякий раз засыпая, я надеялась на новую встречу. Не давала покоя только подавленность мужа. Как и при жизни, Олег не признался бы, что ему тяжело или он делает что-то только ради меня, но меньше всего хотелось, чтобы ему было плохо. Вместе с радостью от наших свиданий, стала замечать тяжесть.
Тогда я пошла в церковь. Там мне сказали, что вероятно муж остается привязан ко мне в этом мире, не может пойти туда, куда должен и это не есть хорошо, для души. Надо что-то заказать, что-то почитать, под нужной иконой поставить свечку. Я всё проделала и сны мои кончились.