Дыши, родная. История (не) одной вдовы о переживании утраты - стр. 12

На фотографиях его были изображены без прикрас пораженные части тела, опубликованы подробные выписки и результаты УЗИ. И только одна фотография в халате и маске из прошлой, здоровой жизни.

Парень, будучи медиком, знал, что умирает. Он понимал, что его невозможно вылечить, но с помощью дорогостоящих процедур и препаратов было реально облегчить его уход.

Молодой человек не скрывал своей ненависти к здоровым людям, особенно к тем, кто собирался устраивать личную жизнь. У него не было девушки, детей, семьи. Не успел.

Мужчина описывал детали своих мучений, добавляя, что никому его не понять, т.к. все мы знать не знаем, что ему приходится испытывать и «не надо пытаться примазываться» к его беде. Но мол, ничего, он, как врач, предсказывает, что каждого второго подобная участь уже ждет.

При этом парень реально рассчитывал, что ему будут пересылать деньги, поддерживать общение, сочувствовать. В списке претензий так и значилось помимо отсутствия понимания, наличия «кривой» поддержки, еще и нежелание слушать, слышать и помогать.

Знакомство с ним и общение в течении нескольких дней, буквально отрезвило меня. Я как будто мельком взглянула в зеркало.

Мой профиль в сети пестрил соответствующими трагическому событию и состоянию фотографиями, которые даже у незнакомых людей вызывали ужас, не говоря уже о близких. Мрачные посты, стихи, откровения.

Я тоже чувствовала себя изгоем, хотя, надо быть честной, добровольно им стала.

Взаимодействие с окружающими являлось болезненным для обеих сторон, т.к. часто я проявляла вспыльчивость, раздражение и агрессию. Ну а на советы некоторых, о том как мне надо себя вести и на слова, как они бы себя вели на моем месте, реагировала мыслью: «Ну что ж, подождем, посмотрим».

И я тоже полагала, что у кого-то возникнет желание, смелость со мной общаться или помогать. Хотя сама к себе подходить вряд ли бы рискнула.

Вот тогда у меня возникла ассоциация с бешеной собакой. В остром горе, мне кажется, я ее очень напоминала. Жалко вроде животное, видно, что мучается, хочется помочь, а подступиться страшно.

2012-й мы встретили держась за руки.

Помню как сжимала его ладонь и радовалась так, аж дыханье перехватывало. Редко нам удавалось быть вместе в новогоднюю ночь. Олег – военный и часто дежурство выпадало на праздник. Но в этот раз – счастье! Муж успел к бою курантов. В форме, не переодевшись, влетел в комнату. Румяный с мороза, улыбающийся. Сынуля маленький спал в соседней комнате. Вся семья в сборе, родители, дедушка. Счастье. Желание загадала одно: чтоб так и провели этот год, с ним, и в таком настроении – в предвкушении всего самого лучшего.

Через 55 дней муж погиб. И год прошел совсем не так, как мы его встретили, и тем более не так, как загадывала.

Первый Новый год после не забуду никогда.

Самый странный, самый трезвый, самый непонятный день, ночь, утро. Я была снова в родительском доме. Все те же родные лица, но без него. И хотя Олег редко присутствовал на праздниках, в этот раз всё было по-другому. Чувство звенящего одиночества при внешнем благополучии. Сын, родители, дедушка. Ёлка. Праздничный стол. Семья же есть?! Но мы с сыном словно осиротели.

Помню, как возвращались с малышом домой. Как вдвоем проснулись первого января. Как заметно было отсутствие привычных для этого времени забот. Нет салатов, закусок. Холодильник пуст. И жизнь пуста.