Дым - стр. 35

Чарли не удивлен внезапной почтительностью, отчасти стратегической, а отчасти искренней. Чтобы ее выказали, не нужно ни полиции, ни магистрата, достаточно одного взгляда на их лица: у лавочника оно почернело от въевшейся сажи, у Чарли – свежее и чистое. И все равно слова Ходжсона о даме ставят Чарли в трудное положение. Как джентльмен, он обязан отчитать торговца. Но с другой стороны, Чарли здесь младший, а его всегда учили уважать старших, независимо от их положения. И, кроме того, он пришел сюда с определенной целью.

Из затруднения его выводит появление нового покупателя. Это викарий, который зашел купить мятных леденцов на два пенса. Чарли тут же уступает ему очередь, становится у двери со шляпой в руках и прислушивается к диалогу. На пути к выходу викарий останавливается, задерживает взгляд на школьнике и не отводит его дольше, чем хотел бы Чарли. Это уже пожилой человек, с коротко стриженными усами, огибающими рот.

– Прогульщик? – спрашивает он наконец.

– У меня есть разрешение. От школы.

– А. Значит, хороший мальчик. – Викарий сует руку в свой бумажный пакет. – Возьми конфетку.

От не отрывает взгляда от Чарли, пока тот не сует полосатый леденец за щеку. Потом старик принюхивается.

– Здесь пахнет дымом. Несмотря на все эти сладости. Не твой? Значит, от него. Что ж, так им и положено, этим людям. Попадут прямо в ад. Так заведено Господом. Хорошего дня.

Эту короткую речь он произносит громко, почти оживленно, и наконец уходит. И опять Чарли вместе с лавочником смотрят сквозь большую витрину на широкие темные юбки, колышущиеся при ходьбе.

– Воистину святой человек, – заявляет мистер Ходжсон, звеня в кулаке монетками викария. – Праведник. Пусть и не такой обаятельный, как та леди. – В его тоне странным образом сочетаются почтение и неприязнь: он согласен со словами викария, но в то же время разозлен ими. – Чего же вам угодно, молодой человек?

Чарли ожидал этого вопроса и по дороге в город подготовил ответ, каждое слово. Даже отрепетировал на сельском тракте, когда поблизости никого не было. Но теперь, лицом к лицу с торговцем с его вкрадчивыми манерами, грубыми чертами, внутри лавки с ее давящей атмосферой, он не может решиться.

– Сэр?

– Лакрицы, – импровизирует Чарли. – На пенни.

– Сладкой или соленой?

– Соленой.

– Есть улитки и медальки.

– Улитки, пожалуйста. И четверть фунта лесных орехов.

– Что-нибудь еще?

Чарли опять колеблется. Потом его охватывает внезапный страх: вдруг сейчас вернется викарий или зайдет другой покупатель, и тогда невозможно будет совершить задуманное.

– Банку леденцов. – Он говорит так быстро, что едва разбирает собственные слова. – Фирмы «Бисли и сын». Если нетрудно.

– Что-что?

– «Бисли и сын». Одну жестянку. Или одну горсть, если вам поставляют россыпью.

Лавочник ведет себя загадочно. Первым делом он отступает от Чарли, меряет его взглядом с головы до ног. Заново оценивает его. Но нет, это все тот же тощий школьник в опрятной форме с накрахмаленным воротничком. Тогда он смотрит за спину Чарли, словно ожидает, что там прячется второй человек; потом переводит взгляд за окно, на безлюдную улицу. На его лице отражаются напряженные расчеты.

– Не знаю, о чем это вы. – Дым саваном обволакивает его слова. – Платите поскорее да идите своей дорогой.