Дылда - стр. 10
Барханов с интересом рассматривал меня, съежившуюся в неудобной позе в уголке дивана, со скованными наручниками за спиной руками, и задумчиво постукивал кончиками пальцев по спинке стула.
– Кстати, юная блогерша, ты кашу варить умеешь? – задал он неожиданный вопрос, перестав барабанить по стулу.
– Ка-к-кую кашу? – пробормотала я.
– Все равно какую: гречневую, рисовую, овсяную. На мясном бульоне и с протертым мясом.
– А чего тут варить-то? – ответила я, совершенно не улавливая смысла вопроса. Он надо мной смеется, что ли? – Конечно, умею.
– Прекрасно! – громкий аккорд всеми десятью пальцами по спинке стула прозвучал, как финальная точка. – Тогда, Земляникина, предоставляю тебе выбор: или вызываю полицию, а они сажают тебя в КПЗ, или беру тебя в рабство.
– Какое рабство? – опешила я.
Двадцать первый век на дворе! Слово «рабство» давно отнесено в раздел устаревших. От него пахнет книжной пылью и забвением.
– Как раз сегодня у меня помощница по хозяйству уехала в отпуск. У нее сестра заболела. Так что на целый месяц жилище мое осталось без присмотра. Звонить в агентство и просить новую домработницу не хочу. А кашу варить некому! Можешь занять место Валентины Петровны. Требуется мыть полы, пылесосить ковры, стирать, гладить, готовить. Зарплату я тебе платить не стану. Но будем считать, что за месяц ты отработаешь свой долг. Так что выбирай, что тебя больше устраивает.
Я с подозрением покосилась на хозяина охотничьего домика: странный он! Всё ли у него с головой в порядке?.. Какое рабство?.. Какая каша?..
Но перспектива очутиться в полиции оказалась столь пугающей, что я не раздумывая выпалила:
– Рабство!
– Правильный ответ! – удовлетворенно кивнул Барханов и поднялся со стула. – Тогда поехали.
Он махнул двум охранникам, что молча и с большим интересом наблюдали за происходящим из угла комнаты. Парни подбежали ко мне, подняли с дивана и поставили на нетвердые ноги. Наручники за спиной жалобно звякнули.
Егор поморщился.
– Это ни к чему, ребята. Снимите.
Тот, что повыше, принялся копаться в замке наручников, пытаясь его открыть, а коротышка предупредил:
– Вы с ней поосторожней, Егор Сергеевич, она может еще что-нибудь отчебучить.
– Это я уже понял, – кивнул Барханов и приказал: – Карманы у нее проверьте. Нет ли чего там интересного…
Я попыталась возмутиться, но коротышка поднес к моему носу увесистый кулак и нахмурился. Пришлось перетерпеть, пока эти шестерки в четыре руки ощупывали меня со всех сторон. Вот сволочи!
– Телефон и набор отмычек, – коротышка передал мои вещи Барханову.
Тот ухмыльнулся, подкинул в ладони набор отмычек, фыркнул: «Изобретательно!» и сунул обе находки себе в карман.
– Э-э, а мой телефон? – потянулась я к единственному своему сокровищу, скрывшемуся в глубоком кармане шикарного темно-синего костюма.
– А рабам телефоны не полагаются!
С этими словами Барханов подхватил меня под локоть, вывел из разоренного дома, усадил в свой блестящий черный БМВ на переднее сиденье (не та ли это машинка, так нагло окатившая на днях меня грязью из лужи?), проконтролировал, чтобы я пристегнулась ремнем безопасности и сел за руль.
Спустя пару минут крутая тачка шустро крутила колесами по проселочной дороге в сторону Москвы.
Глава четвертая
В салоне было тепло и удобно. Даже мне с моими километровыми конечностями не пришлось сворачиваться улиткой, чтобы уместиться в кресле. Покрытое хорошей светлой кожей кресло уютно обхватило меня со всех сторон, услужливо подставив с боков подлокотники и поддерживая спину. Мягким светом светились приборные панели, из динамиков лилась тихая классическая музыка, убаюкивая, успокаивая мои растрепанные нервы. Так вот в каких машинах ездят у нас буржуи!