Двойняшки от бывшего мужа сестры - стр. 22

И, честно говоря, на кандидата наук он с такой речью тоже, прямо скажем, не тянул.

— Смотри лучше, как это делается, — спокойно выдала я, проходя к мальчикам. — Скорее всего они мокрые, потому и плачут. Им холодно и некомфортно, так они просят у нас помощи. Наматываешь на ус?

— Ты это со мной говоришь в таком снисходительным тоне? — тут же взвился Константин.

— С тобой, с тобой, , — покивала я, - доцент кафедры я умею только раздавать приказы наук, — усмехнулась я, отмечая, как левый глаз чешуйчатого задергался. Ещё чуть-чуть и он закипит от злости.

Нет, ну точно ему нужно было подлечить нервишки!

— А ты как думал? Что дети - это легко и просто? Серьезно? Люди с одним еле справляются, а тут сразу два. —Я кивнула на мальчиков. — Вот и любящих рук должно быть от двоих. Иди давай сюда, будешь помогать.

— Что? — Шувалов бросил на меня недоуменный взгляд.

— Подходи сюда говорю.

— С чего это вдруг мне подходить?

— Будешь помогать.

Он что, тянул время? Если да, то в этот момент страдали его дети, черт возьми! Неужели он ничего не понимал?!

— Не-а. Ты мать, ты и делай, — нагло заявил взрослый мужчина с изображением креветки на груди.

— Так, Шувалов, ещё одно слово про мать и я перестану быть такой милой.

Вот уж зря он будил во мне зверя, ох, зря!

— И что будешь делать?

— Возьму ещё одну полуторомиллионную вазу и разобью ее уже совсем не случайно. И не об пол. Достаточно не тонкий намёк?

— Угрозы? Приминание физической силы? Собираешься дойти до насилия в семье? — издевательски хмыкнул Константин.

— Если понадобится.

— Тогда я сбегаю за телефоном. Нужно будет все запечатлеть для суда и адвокатов.

— Иди сюда или я за себя не отвечаю! Это твои дети, они совсем беззащитные, им нужна твоя помощь, что с тобой не так? Они не могут переодеться сами! Зато когда будут уже уметь, вот тогда и станут для тебя любимыми сыновьями, так ведь?

— Вот уж сильно сомневаюсь.

Ах ты ж…

У меня много чего проскользнуло а голове, но озвучивать я ничего не стала.

Сейчас было не время ругаться, Илье и Игорю требовалось наше внимание.

— Сюда, Шувалов. Живо.

— Нет. Там… отвратительно, — он неопределённо помахал рукой.

— В этой комнате отвратительный только ты, — с нажимом процедила я.

— Там отвратительно пахнет!

— Так перестанет, если ты поможешь мне и мы их переоденем. Нужно просто поменять подгузники, я же не прошу тебя о чём-то невозможном!

— Просишь.

— Хорошо.

Значит, так, да?! Думаешь, самый умный, Шувалов? Что ж, посмотрим.

— Значит уже я схожу за телефоном. И запишу все то, что здесь происходит и все то омерзительное, что ты говоришь о своих сыновьях. Запишу и выложу в сеть. Посмотрим, что на это скажут… я не знаю, кто там тебе важен? Инвесторы, бизнес-партнеры, соседи-богачи?

— Это шантаж, — глухо ответил Константин спустя целую минуту тишины.

— Да.

Я не стала отрицать очевидного факта.

Так и есть, это был шантаж.

И я ещё очень на многое готова была пойти, чтобы защитить близнецов.

Чем быстрее это усвоит Константин, тем нам всем будет проще.

В общем, с горем пополам, мы подгузники мальчикам поменяли. Точнее я поменяла, а Шувалов постоял рядом. Причитая на жизнь и ее несправедливость.

Гад чешуйчатый!

Несправедливость.

Что он о ней вообще мог знать, живя в таких хоромах и не заботясь ни о ком живом, кроме себя любимого?