Дворец из камня - стр. 25
– Мы нагреваем в камине железный прут, а затем оборачиваем вокруг него прядь волос. На это уходит целая вечность, но некоторым из нас не так повезло, как тебе. – Она коснулась его кудрявой шевелюры, почувствовала жар, идущий от головы, и поспешно отдернула руку. – Тимон, еще один студент из Замка Королевы, пригласил меня познакомиться с какими-то людьми в доме одной благородной дамы. Пойдешь со мной?
– Может быть. Я… – Петер взглянул на свои грязные руки, вытер их о фартук, а потом зевнул, прикрыв рот тыльной стороной ладони. – Я так устал, Мири.
Она невольно сникла.
– Оказалось, что ходить в подмастерьях означает таскать воду, камень, дрова, подметать, готовить пищу и заниматься чем угодно, кроме одного – резьбы по камню. После того как Га с заканчивает работу на день, он позволяет мне попрактиковаться на свободном камне, вот я и засиживаюсь за полночь, а едва засну, как снова пора вставать, и пошло-поехало: то принеси, это унеси… – Он снова зевнул. – Прости.
– Ладно. В выходные увидимся?
Петер кивнул и вновь склонился над камнем. Когда Мири уходила, он прокричал ей вслед:
– Ты очень хорошенькая, Мири!
После этих слов она прямо-таки летела по воздуху, а не шагала по улице.
Мири отыскала выкрашенный красной краской дом, который, по словам Тимона, принадлежал госпоже Сиселе. Дом показался ей невероятно огромным. Она постучала в дверь, готовая упорхнуть, но на стук вышел человек в черной одежде слуги, и сразу стало ясно, что ее здесь ждали. У него были пепельные волосы, он опирался на трость.
– Гости собрались в салоне. Сюда, пожалуйста.
Первый этаж был отделан линдером – блестящим белым камнем с бледными зелеными прожилками. Мири провела носком туфли по плитке, как бы приветствуя камень.
Перед дверью в салон она сжалась и попыталась сделать умное лицо – по крайней мере, закрыть рот. Напрасный труд.
Стены салона были обклеены бумагой с экзотическими узорами, пол инкрустирован полированной плиткой голубого, оранжевого и кремового цвета. Темно-зеленые растения росли в горшках (внутри дома!), а диванов и стульев было столько, что Мири даже не решилась их сосчитать. Неужели в такой роскоши живет обычная особа некоролевской крови?
Кто-то играл на музыкальном инструменте размером с повозку – позже Мири узнала, что это фортепиано. Песня как раз завершалась, когда она вошла. Две дюжины слушателей зааплодировали, поэтому Мири тоже захлопала в ладоши, надеясь, что поступает правильно. Тимона она нигде не увидела.
Жалея, что рядом нет ни Марды, ни Петера, Мири прислонилась к стене, словно чтобы слиться с нею. И тут на нее обратила внимание женщина, сидевшая возле фортепиано. Темные глаза незнакомки были слегка обведены черным карандашом. Спину она держала необычайно прямо, в черных волосах ярко выделялось большое белое перо.
– Добрый вечер, – сказала женщина.
Мири подумала, что нужно представиться.
– Э-э… я Мири, дочь Ларена. – Она помолчала, стараясь не сорваться на писк. – С горы Эскель.
Все притихли, повисла густая, до звона в ушах, тишина. А потом те, кто сидел ближе к Мири, поднялись со своих мест и принялись кто кланяться, кто приседать.
Мири восприняла это как явную насмешку. Никто всерьез не станет приседать перед девушкой из горного селения. Их наставница в академии принцесс выразилась совершенно недвусмысленно: жители столицы будут относиться к эскелитам хуже, чем к слугам. Уж лучше терпеть обидные слова и оскорбления от Гаммонта и других дворцовых вельмож! Стыд и гнев поднялись у нее в душе, ей захотелось крикнуть, что она ничем не хуже любого из присутствующих, но сил ей хватило только на то, чтобы убежать.