Двенадцатое рождество - стр. 13

– Святой отец, – раздалось из-за перегородки. – Вы здесь?

– Да, сын мой, – Падре тяжело вздохнул. – Я всегда здесь.

– А что вы думаете, – голос юноши заметно дрогнул, – о тех словах садовника?

Падре поправил съехавший нагрудный крест и улыбнулся:

– Они оказались пророческими, все трое явились ко мне той же ночью, и вот что, сын мой, я услышал от каждого. Первым возник пред закрытыми очами моими Каспар:

– Я, Каспар, Высший Дух и представитель Кармического Совета, призван наблюдать за исполнением Контракта, который гласит сопротивление греху, а посему выступаю в роли… нет, не искусителя, но дарителя злата как символа земного искуса, блеск коего ослепляет сознание перед грехопадением, как пустынный мираж, способный убить путника, заставив его, обессиленного уже, поверить в свою иллюзию и помчаться навстречу в надежде на мнимое спасение и тающее в раскаленном воздухе наслаждение.

Его сменил Бальтазар со словами:

– Я Бальтазар, Хранитель Времени, дарую смирну, ее испарения одурманивают разум, и душа, подобно птице, зернышко за зернышком, не видя ничего вокруг, направляется в силки, или созерцатель платья зрит перед собой только бесформенное, бесцветное пятно, замечая одни лишь стежки на материи. Эти знаки и есть грехи, ибо, согрешая, душа ускоряет течение времени и не способна на своем уровне эволюционного развития фиксировать всю жизнь вокруг себя целиком, только отдельные моменты, принесшие эмоциональное или физическое удовольствие (грехи), ласкающие (по-своему) тело, но калечащие душу (само естество). Смирна – способ остановиться и посмотреть на себя в течении энергии времени, замышленной Творцом, то есть в состоянии безгрешности.

И последним, в предрассветном часу, я услышал голос Мельхиора:

– Я, Мельхиор, Учитель, назначаю свой дар – ладан – как напоминание о невыученном уроке, дурной оценке, но при этом нужном акте, необходимом душе несовершенной для собственного роста и последующего покаяния, а также понимания Творцом самое себя в полной мере и степени. Ладан – аромат горькой правды, истины, получаемой через страдания. Я, волхв Мельхиор, даруя на Третье Рождество свой тяжкий дар, скорблю и радуюсь, ибо взлету предшествует падение.

Достаточно ли тебе, сын мой, полноты и искренности моей исповеди?

– Да, святой отец, – юноша снова прильнул губами к перегородке. – Но я не получил того, зачем пришел, – ответа на вопрос, что есть грех?

Падре поднялся со скамьи:

– Грех – некая ступень в Эго-программе, определенный Рубикон, когда желание доставить себе удовольствие переходит черту, ограниченную не просто свободой, имуществом и жизнью другого человека, но Бога, поскольку «другой» – есть часть Его. По сути, акт согрешения – это выведение души посредством управления Эго за рамки ее осознания себя как частицы Бога, что есть низшая ступень Познания, когда высшей ступенью является удерживание себя в Свете Творца при наличии Свободы Выбора (возможности) не делать этого.

Рождество греха может настичь испытателя (воплощенную душу) в любом возрасте (в любой точке шкалы воплощения), не забывай об этом, сын мой, иди с миром.

Хмурое рождественское утро началось с переклички двух колоколен, имеющихся в городе к великому неудовольствию многочисленных бездомных псов. Обе расположились друг против друга на разных берегах реки, дотягиваясь шпилями, прыгающими на неспокойной глади вод по утрам, и без сожаления удаляясь после полудня, чтобы уткнуться в прибрежные камыши ближе к вечеру. По задумке тогдашнего градоначальника, совавшего без разбора длинный крючковатый нос во все дела, происходящие на его территории включая и богоугодное строительство храмов, с целью примирения англиканской и протестантской конфессий, оккупировавших соответственно каждая свой собор, колокольни были соединены каменным мостом (примирения, по его же выражению, не получилось, на самом деле мост служил местом кровопролитных сходок религиозных фанатиков), под коим и был разбужен проведший остаток ночи после посещения художественной галереи господин Н.