Двенадцать моих любимых мужчин, или Вся правда о блондинах - стр. 8

Сначала выяснилось, что мы приехали одними из последних, и я чуть не опоздала к раздаче постельного белья. Получив самый страшный комплект в моей жизни – при взгляде на сине-серую простыню меня начинали терзать подозрения, что её стирали вместе если не с половыми тряпками, то, по меньшей мере, со старыми шторами, – я отправилась к себе в палату.

Новое разочарование ждало меня там: все лучшие кровати были заняты, и мне досталась узкая койка в самом углу. Одна ножка кровати подозрительно покосилась, но добила меня облезлая тумбочка, стоявшая рядом. На её фанерных стенках, помимо стандартных фраз: «Оля + Ира = дружба» или «Вовка – моя любовь», огромными буквами было выцарапано: «Дашка – тупая овца». Видимо, моя тёзка-предшественница не нашла общего языка с остальными. «Добро пожаловать во взрослую жизнь, дорогая», – поздравила себя я, раскладывая вещи.

Как ни странно, на этом мои неприятности закончились, и вскоре я убедилась, что жизнь без родителей обладает рядом преимуществ. Познакомившись и подружившись с моими новыми соседками, я открыла для себя много прелестей, недоступных дома. За неделю жизни без родителей я успела пристраститься к косметике, и при этом никто не стоял над душой с нытьем: «Смывай немедленно!» Вслед за этим я освоила мат, иногда настолько удачно сочетая составляющие, что получившиеся «трёхэтажные» ругательства девчонки записывали к себе в дневники «на память». В жизни коллектива я тоже преуспела: меня выбрали звеньевой, и я довольно быстро научилась рапортовать без запинки: «Товарищ старший пионервожатый, дружина пионерского лагеря «Горнист» в количестве четырёх пионерских отрядов и одной октябрятской группы на утреннюю линейку построена».

Наша лагерная жизнь била ключом: утренняя побудка и построение на линейку сменялись душещипательными беседами на запретные темы, просмотром кино и вылазками в малинник через дыру в заборе за старым административным зданием. Нам было безумно весело в наших забавах, но все мы как один с упоением ждали наступления ночи. Ночи зубной пасты. Постоянные набеги на палату мальчишек сразу стали нашим любимым развлечением, пока парни не предприняли ряд ответных нападений, обсыпав всех девчонок зубным порошком «Мятный», доводившим нас до слёз и постоянного чихания. В отместку мы своровали их одежду и, связав её в огромные верёвки, развесили их в холле. Казалось, ничто не сможет испортить мой отдых, и я радовалась лучшему лету в моей жизни, не зная, что коварная судьба приготовила моему сердцу очередное испытание.

Как-то вечером, когда до дискотеки оставалась пара часов, наша женская ватага решила вновь полакомиться витаминными ягодами за пределами лагеря. Выйдя из палаты, мы увидели, что в опасной близости от нашего тайного лаза наблюдается группа вожатых, которые с жаром что-то обсуждают. Поход за малиной был отложен до лучших времён, и мы с девчонками уже собирались разойтись, как вдруг спорщики замолчали, и до нас донеслась тихая музыка. Мне стало любопытно, и, подойдя ближе, я увидела белокурого юношу с гитарой в центре компании. Но не цвет волос в этот раз привлёк моё внимание, а руки незнакомца. Его тонкие пальцы перебирали струны, рождая на свет мелодию, от которой сжималось сердце. А как он пел! Я уже слышала эту песню раньше – её исполнял Михаил Боярский для героини фильма «Гардемарины, вперёд!». Слушая призыв, мне хотелось стать той самой голубкой и прилететь в сад, где есть постель из ландышей, а на ветках висят прекрасные сны. Переведя взгляд на одухотворённое лицо юноши, я поняла, что музыкант ещё и невообразимо красив. «Ангел во плоти…»