Две жизни - стр. 14
Переход нам предстоит длинный, а потом Красная Армия ударит навстречу, чтобы помочь, так комиссар объясняет. Очень важного немца ведём, поэтому, наверное. Фрицы-то взбеленились, и самолётом опасно, скорее всего, собьют, как уже было, и тогда всё зря. Ну да всё решили уже, нечего и раздумывать.
Я рассказываю Алёнке, как нужно идти, когда говорить о кустиках, ну и обо всём остальном. Я просто знаю, что смогу её защитить, если надо – собой закрою. Кате тоже автомат дали и пользоваться научили, потому что оружия у нас много. Ещё из других отрядов передали, говорят, они себе ещё у фрицев отберут. Вот и идём мы, нас человек сто всего, прямо с утра собираемся и идём. Мамочка улыбчивая, а мне неспокойно, хоть прорыв, конечно, не сегодня будет, нам долго идти надо.
Так и выходим мы – по краям дозоры, а в основном строю женщины и мы. Дети, получается. Правда, внезапно оказывается, что не мы одни идём – ещё с десяток пионеров выпросили оружие. Ну правильно, в разведку же ходят, значит, и в бой можно, а то нечестно получается. А нечестно нам не надо, неправильно это, так комиссар говорит.
Нам, конечно, помогают, увлекают фрицев на других участках, чтобы создать видимость прорыва, отчего те не знают, куда эту дивизию приткнуть. А нам нужно тихо пройти, без шума, чтобы и не догадались. Чем позже догадаются о том, куда мы пошли, тем больше шансов выжить. Фриц, что интересно, даже не помышляет уже о побеге, правда, непонятно почему.
– Мама, а почему гнида не высматривает, куда убежать? – интересуюсь я.
– Ребята говорят, его теперь свои же расстреляют, – объясняет она мне.
Нелюди, что с них возьмёшь. Логику их поступков понять даже пытаться бессмысленно. Ну да и хорошо, что так меньше внимания нужно. На ночь останавливаемся рядом с болотами какими-то, а разведка уходит в разные стороны. Радистка наша закидывает антенну на дерево – слушает, значит. У нас пока радиомолчание, но слушать можно.
Возвращается разведка, рассказывая, что у фрицев нынче трагедия страшная – колонну на марше наши бомбардировщики размочалили, да и хорошо пробомбили в стороне от нас, так что они теперь уверены, что мы в другой стороне идём, и спешно заслоны создают, а перед нами пусто. Новость такая хорошая, что ночёвка сразу же отменяется, уставшую Алёнку Катя на руки берёт, а я – её автомат. Так и продолжаем движение, чтобы уйти как можно дальше.
Мамочка наша с нами идёт, рядом совсем, не забывая обнять и погладить ещё и Катю тоже, отчего мы ей улыбаемся, просто солнечно улыбаемся. Отряд идёт, а меня гложет предчувствие чего-то нехорошего, только не понимаю я, чего именно. В любом случае, я сумею защитить моих сестёр, а если повезёт – и мамочку. Так мы идём, осторожно обходя фрицевские дозоры, где-то шагом, где-то ползком, а где-то и ждать приходится.
Ближе к линии фронта фрицев становится всё больше, идти труднее, и вот наступает момент, когда километра два остаётся. Натыканы гады так плотно, что и не проскользнуть. Значит… Всем ясно, что это значит. И вот взлетает на дерево антенна, чтобы согласовать действия.
– В два часа ночи будет начата артподготовка с той стороны, – рассказывает командир, внимательно глядя на каждого из нас. – После неё взлетит зелёная ракета, и мы одновременно с частями Красной Армии ударим навстречу друг другу.