Две Розы - стр. 20
– Ты что, ренегатка! – подняла в изумлении брови Лизочка. – Сначала одно говоришь, потом другое! Вон бедную Розу совсем с толку сбила!
– Так в Финансовый институт всегда конкурс большой… Ей не поступить на бюджетное… – вяло возразила Роза Федоровна, с испугом глядя на Лиду.
– Значит, на платное пусть поступает! Лучше пять лет помучиться да платить, чем ребенку кое-какое бесплатное образование дать!
– Да я бы согласна помучиться, Лид… Но ты ж знаешь мое положение – где я столько денег найду? На работу меня сейчас никто уже не возьмет…
– А Сонька на что? Пусть она раскошеливается, в конце концов! Мать она или ехидна? Если сама не захочет – заставь! Ничего-ничего, не обеднеет! А то ишь, затихарилась, будто не она родила, а ты сама себе Розочку в капусте нашла! Звони, вызывай ее сюда, пусть тебе в глаза поглядит! Так-то лучше будет!
– Ой, да не буду я ей звонить, что ты… – испуганно отмахнулась Роза Федоровна. – Живет своей жизнью, и ладно, и пусть…
– Вот вся ты в этом и есть, жертвенница-смиренница! На таких, как ты, всю жизнь и ездят! Ничего для себя потребовать не можешь! Да Сонька и не ценит твой подвиг, и не надейся!
– А я и не надеюсь… – грустно покачала головой Роза Федоровна. – И даже не претендую нисколько… Наоборот, я Соньке благодарна за Розу. Она моя радость да отрада на старости лет.
– А Розе от этого легче, что она отрада на старости лет? Ей жить дальше надо, судьбу свою обустраивать надо, замуж выходить, в конце концов. И профессию хорошую получить.
Пусть и на платном обучении. Так что давай зови Соньку, решай вопрос. И пожестче решай, а то она опять махнет хвостом – и поминай как звали. Поняла?
– Поняла, Лидочка, поняла. Я подумаю над твоим предложением, да…
Вовсе Роза Федоровна не собиралась думать над Лидиным предложением, просто так сказала, чтобы отвести в сторону эту тему. Но, видать, сказанные обманные слова имеют свою энергию, и все с ними не просто…
Сонька приехала вдруг сама, без всякого вызова. Просто однажды раздался звонок в дверь, и Роза Федоровна открыла и обомлела от неожиданности. Даже поздороваться не могла, не то что родную дочь к сердцу прижать. Отвыкла, наверное, от нежных материнских чувств за все время Сонькиного отсутствия. А может, все чувства, какие у нее были не растрачены, вылились на Розочку, и тревожила ее теперь мысль – как-то Сонька встретится с дочерью, не обидит ли чем…
Сонька тем временем переступила порог, повела плечами, сбрасывая с них короткую кожаную курточку. Осталась в длинном, до пят, синем платье – видно, что дорогом. Да и вся Сонька была такая… дорогая. Ухоженная, изысканно пахнущая, вальяжная.
Оглядев прихожую, Сонька улыбнулась грустно:
– Надо же, ничего не изменилось… Даже обои те же самые…
– А чего их менять-то? Мы тихо живем, обои царапать некому… – невпопад проговорила Роза Федоровна, опасливо оглядываясь на дверь Розиной комнатки.
Сонька уловила ее взгляд, спросила шепотом: – Дома?
– Дома… Где ж ей быть-то… Сидит, занимается… Завтра последний экзамен сдает. Иди, погляди хоть, какая дочка у тебя выросла!
– Ты меня сейчас упрекаешь, что ли, мам?
– Нет. Я тебе предлагаю поздороваться с дочерью, если уж приехала.
– Нет, ты меня упрекаешь, я же слышу!
Сонька повысила голос почти до опасливо слезных ноток, и Роза Федоровна испугалась – только бы Роза не услышала. Как бы там ни было, но она всегда приукрашивала внучке мать, чтобы не сложилось у Розочки чувства неполноценности по поводу своего странного сиротства. Мол, не бросила тебя мама, а оставила, потому что обстоятельства так сложились. Мол, хотела с собой в другой город увезти, да я тебя не отдала. Нам ведь хорошо с тобой вдвоем, правда, Розочка?