Два солнца в моей реке - стр. 19
– Сходи к психологу.
– К тебе, что ли? Ты плохой психолог.
– Это почему еще?
– Себе помоги сначала.
– У меня всё в порядке.
– Ага. И дети, и семья, и денег куры не клюют, и цель есть, и ты к ней потихоньку топаешь…
– Мне нормально.
– Нормально! А должно быть отлично, понимаешь! А это рутина. И жизнь проходит.
– Любая цель – ложна. Придумана слабой головой.
– Превращаешься в даоса и советуешь всем созерцать дао? Которое то ли есть, то ли нет, и знает об этом только само дао, неуловимое, как время?
Я засмеялась:
– Я живу сегодня, Мариша. И всем советую.
– Опасные советы… – покачала головой Мариша, и ее рыжие кудри весело запрыгали в разные стороны.
У моей сестры время от времени бывает хандра. Не знаю, как она работает в такие дни. Наверное, разгоняет всех подчиненных, всем отказывает, всё меняет, что может изменить. Может быть, дерётся, не знаю. В детстве она всегда дралась, когда у нее была хандра.
– Зачем ты приехала?
– Я же сказала – соскучилась! – Марина меня обняла.
– Больше работай.
– Изработалась вся, в том месяце не было выходных. Вот, первый выходной, к тебе приехала.
– Вместе с хандрой?
– Да.
– Сиди дома, если у тебя хандра.
– Одиноко.
– Заведи кошку.
– Ненавижу запах.
– Заведи собаку.
– Не смогу гулять каждый день, мотаюсь по области.
– Заведи собаке гувернера, симпатичного аспиранта.
Мариша махнула рукой и подошла к шкафчику, где у меня хранятся продукты, достала бутылку ликера, который сама же мне и привезла когда-то.
– Совсем не пьешь?
Я помотала головой.
– Зря. Понимаешь? Зря-а-а!!! Русский человек должен пить! Это снимает стресс. Мы живем в такой стране, где постоянно стресс, хотя бы от полугодовой зимы. Жизнь это рост, это деление клеток. А у нас – полгода белая смерть. Надо спать зимой, а мы пытаемся жить. Поэтому надо пить горячительные напитки, разгонять кровь!
– Не могу пить, не лезет.
– Пей по чуть-чуть. Давай вот… за любовь!
– Да ну ее, Мариш! – Я отвернулась.
– Что? Опять? Пишет, да?
– Не хочу говорить. – Я вздохнула. Кому мне сказать, если не Марише? – Не понимаю, зачем ему это.
– Развлечения ищет. С тобой весело. А с женой – что? Компот из сухофруктов для перистальтики кишечника, постирушки, быт, быт…
– Не надо, пожалуйста.
– Почему? Я тебе скажу правду, голова твоя ее переварит, и – всё пройдет.
– Мариш, я психолог, а ты не психолог. Ты грубая и бесцеремонная. Ты не разбираешься в этом. Не надо.
– Ладно. Чем угощаешь?
– Ничем.
– Тогда пошли в ресторан. Тут у меня один знакомый открыл в вашем городе ресторан азиатской кухни, чем мы хуже Москвы. Попробуем кузнечиков в соусе из утренней росы. Давай, одевайся.
– Я одета.
– Ты в таком виде пойдешь на улицу?
Я кивнула. Ненавижу, когда Марина начинает общаться со мной, как с неполноценным ребенком. Наверное, это у нее компенсация, оттого что нет детей. Но у меня ведь тоже нет детей, и я не общаюсь с ней, как с ребенком. Может быть, я общаюсь с ней, как с мамой? Нет, я маме никогда не грубила. Я маму очень любила, восхищалась ей, хотела быть такой, как она. Когда она уехала, когда мы всё это осознали, я плакала так, что у меня глаза на время стали плохо видеть.
– Я думаю, мама уехала из-за тебя, Мариша. Потому что ты невыносимая.
– Она мне, кстати, написала.
– Что?! – Я не поверила своим ушам. – Мама?! Тебе? Где?
– В запрещенной соцсети. Нашла меня и написала.