Два плюс два, или строптивая любовь майора Белова - стр. 17
Сын, потупив взгляд, молчит. Пинает носком кроссовки коврик под ногами и кусает губы.
Вот, кажется, нащупала.
– Киря.
– Ну ляпнул я там че-то про ее волосы…
– Что-то?
– Сказал, что у нее прическа дурацкая и петухи торчат. Но если это правда!
Я вздыхаю.
Мальчик ты мой, на правде с женщиной далеко не уедешь. Взрослеть тебе еще и взрослеть.
– Такое девочкам не говорят, тем более при всем классе, Кирилл.
– Да че за нафиг, мам? Бить нельзя, говорить правду нельзя. Ничего с этими девочками нельзя!
– Потому что для нас, женщин, это обидные и унизительные слова. Вот представь, если бы мне на работе мужчина-коллега сказал, что у меня прическа некрасивая…
– И что, ты бы сразу его ударила?
– Ну, может, и не ударила, но мне было бы очень неприятно, – и, скорее всего, я плюнула бы ему на спину, но сыну я этого не скажу. – Женщины вообще существа капризные, родной. С ними надо изящней, мягче. Лучше лишний раз промолчать. Но ни в коем случае никогда нельзя поднимать на девочек руку. Ударить женщину автоматически превращает мужчину в трусливого слабака. А разве ты у меня трус и слабак?
– Нет. Но и она вообще не девчонка! – выдает Киря раздраженно.
– А кто? – спрашиваю я, бросая взгляд на сына.
– Она… она… – пыжится и злится парень. – Таська она, вот кто! Она сама кого хочешь унизит и обидит. И в бубен зарядит!
Я закатываю глаза. В такие моменты я страшно сожалею, что рядом со мной нет сильного мужчины, который доступными словами объяснит парню, что в этой жизни делать можно, а что категорически нельзя. Твердой мужской руки сыну не хватает. Это факт. Его воскресный папа явно до роли авторитета не дотягивает. Звонит он редко. Появляется и того реже. Да и принципы жизненные у Дениса сомнительные. А я мать, что с меня взять? Сюси-муси и тити-мити.
Вот был бы у Кири папа такой, как этот спасатель. Но только нормальный! Не хамоватый грубиян! А чтобы такой же сильный, рукастый и харизматичный, чтобы мужиком за версту веяло. Характер стальной. Взгляд предостерегающий. И установки жизненные железобетонные. Но где же такого взять…
– Ладно, сынок, просто пообещай мне, что ты больше не поднимешь руку на девочку, хорошо? Это неправильно, и точка.
– У тебя закончились аргументы, да?
– У меня их предостаточно, просто ты уперся рогом и не желаешь их слушать и слышать, – парирую я спокойно, мой телефон в сумочке начинает звонить, – поэтому сейчас мы с тобой закроем эту тему, но позже к ней обязательно вернемся, – договариваю я и вставляю в ухо наушник. – Просто дай мне слово мужика, что так больше делать не будешь, – прошу перед тем, как ответить на звонок.
Сын, насупившись, смотрит на дорогу.
– Кирилл, я жду.
– Ладно. Ладно, даю слово. Больше девочек бить не буду.
– Так-то лучше, – улыбаюсь я, ероша темные завитки волос на макушке сына. – Я же знаю, что ты у меня хороший мальчик! – говорю и жму на кнопку на наушнике, отвечая на вызов. – Ежова слушает…
До нашего поселка мы добираемся за полчаса с небольшим, а, заезжая на территорию, оба с сыном офигеваем. На центральной улице кипиш и суета. Почти все жители нашего «Солнечного» повыходили на прилегающие к своим домам территории и разбирают мусор и завалы – последствия бушевавшего сегодня шторма.
На самом деле только сейчас до меня в полной мере доходит, как я рисковала, сев за руль в такую страшную непогоду.