Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни - стр. 89
Я снова прошу у Рыжика прощения за людскую жестокость и за то, что не уберегла его. Очень хочу верить в то, что в своем собачьем раю он слышит меня.
«Мой любимый Рыжик, ты не зря существовал на этом свете, если разбудил во мне такие нежные и глубокие чувства, оставил о себе такую светлую память… на столько лет! На что способен даже не каждый человек. Спасибо тебе!»
И это все…
Время лечит. Лечит – да, но память не отбивает.
Существуют события, факты, которые невозможно забыть. И тогда мы несем их в себе всю свою жизнь.
После трагедии с Рыжиком – да, да, для меня произошла именно трагедия, я как-то сразу очень повзрослела. Тогда я впервые столкнулась с завистью, со злом и жестокостью. Они очень больно ударили по мне, но в то же время открыли мне глаза на окружающий мир. До этого он существовал в моем представлении лишь только в призме добра, любви, дружбы и нежности.
Я начала глубоко задумываться над тем, что такое смерть. И над тем, что такое предательство. Что из двух страшнее?
Стала иначе смотреть на многие вещи, на мелкие ссоры и «разборки». На своих одноклассников. Многое стало казаться «мышиной возней», не заслуживающей внимания.
Снова принялась читать, очень много читать. Чтение уводило меня в совершенно другой, воображаемый и лучший мир, далекий от грустных мыслей и жестокой реальности. Читая, я могла проживать новые жизни, мечтать, «летать».
Вечером, когда родители загоняли меня в постель, я тайком брала папин фонарик, забиралась под одеяло с книжкой и читала так половину ночи.
В моем классе меня считали замкнутой. Так как я редко участвовала в походах или в каких-то других школьных выездных мероприятиях. Но причина была не во мне, а в моей маме. Она постоянно думала, что со мной может что-то случиться – что я снова себе что-нибудь сломаю, ввиду моего хилого здоровья. И, как бы мне ни хотелось чувствовать себя с моими одноклассниками на одной волне, у меня не было выбора – приходилось смиряться и оставаться дома.
Помимо чтения, у меня еще одна страсть – музыка. Иногда, когда родители выходили в гости, я ставила на старый проигрыватель виниловые диски с органными фугами Баха и Бетховена, гасила свет и в полной темноте погружалась в мир мощной органной музыки. Я просто обожала ее – она вызывала у меня совсем новые, волнующие и почти физически ощутимые эмоции.
Еще я любила бардов. Часто слушала Булата Окуджаву, получая удовольствие от его позитивных стихов и округлой музыки.
Но моей настоящей страстью стали песни Владимира Высоцкого. Кто-то, наверно, не поверит, ведь я тогда была еще ребенком. Дело в том, что мой внезапный интерес к совсем незнакомому певцу, которого я никогда не видела ни в журналах, ни на экране телевизора, возник из любви к нему моего отца и брата. Брат как-то принес в дом несколько больших магнитофонных бобин, и с тех пор песни Высоцкого буквально поселились у нас – звучали каждый день, каждый вечер. И я влюбилась в его хриплый голос, в неподдельную искренность исполнения, в ту невероятную энергию, которая исходила от его исполнения. Я вслушивалась в его тексты, искала смысл и поражалась оригинальности и цепкости его слов. Моими любимыми песнями стали «Парус», «Кони привередливые», «Охота на волков», «Скалолазка». Они ими остаются и до сих пор. Позднее неожиданная смерть Владимира Высоцкого очень потрясла меня и стала практически личной драмой – я оплакивала любимого барда несколько дней, как будто потеряв близкого родственника.