Душа и взгляд. Баллады в прозе - стр. 12

и вот, читая его, мы как бы идем по его стопам, и если на его челе – мы знаем это доподлинно – покоилась в творческие часы печать особой духовной красоты, то смутный и легкий оттиск этой печати мы с удивлением обнаружим и на наших лицах, если взглянем на себя в этот момент в зеркало, —

право, ни о чем вроде бы не думаешь, а в глазах столько проницательного и самодостаточного размышления, словно решаешь краеугольные вопросы бытия.

Наверное, это грех— находить в иллюзии жизни едва ли не большую отраду, чем в самой жизни, но что тогда сказать о тех великих мудрецах, которые саму жизнь объявили иллюзией? и как знать, быть может, только пребывая в вымышленных мирах – хотя разве не любое восприятие действительности есть всего лишь вымысел воспринимающего? – мы впервые и по-настоящему у себя дома, потому что сама биография наша подобна книге, которую мы пишем и читаем одновременно, —

так что не исключено, что вся задача искусства только к тому и сводится, чтобы научить нас, наконец, этому поначалу парадоксальному, но по сути совершенно точному взгляду на себя и свою жизнь, когда же мы это поняли, внутренняя потребность в буквальном и кропотливом восприятии искусства отпадает, —

и тогда достаточно взять книгу в руки, перечитать пару страниц, а то и вовсе лишь пару строк, и дальше, отложив книгу в сторону, задуматься – даже не о содержании книги, а о чем-то другом: своем и близком, или чужом и дальнем, или о том и другом вместе, неважно, просто задуматься – и все, —

великая эта, если присмотреться, задумчивость: так читал и задумывался Пушкин, —

в конце концов, каждый, кто пережил смерть близкого и любимого человека, вряд ли сможет отныне принимать жизнь также легко и безоговорочно, как прежде, но вряд ли сможет ее окончательно и бесповоротно и отвергнуть, а интерференция обоих противовоположных взглядов как раз и дает вечную и беспредметную задумчивость, —

и вот, как бы подготавливаясь заранее к финалу, мы инстинктивно все чаще во второй половине жизни отвлекаемся от чтения и вообще любого восприятия искусства – спасаясь в паузу: только в ней можно все видеть, никуда не глядя, —

так точно смотрит душа по Пушкину, у которой нет глаз.

Вопреки мнению Пушкина, что у души нет глаз, мы по-прежнему убеждены, что если и есть в человеке душа, то выражается она во взгляде, в чем же еще? да, мы постоянно смотрим друг другу в глаза, как будто стремимся заглянуть в самую душу, —

и хотя знаем заранее, что взгляд слишком подвластен сиюминутным настроениям, что он вполне зависим от ситуации, и что не может быть в нем больше, чем просто соотношения черт характера и положения дел, мы все-таки, хотим того или не хотим, пытаемся увидеть в нем саму душу или по крайней ее «правую руку»: так называемое внутреннее Я, —

действительно, все самые важные решения жизни один человек сообщает другому прямо глядя в глаза, —

и если он отводит взгляд, значит что-то не так: немыслимо, например, чтобы мужчина, признаваясь женщине в любви, смотрел в сторону, и точно так же плохи его дела, если женщина отвечает ему отводя глаза, —

с другой стороны, если сообщение о прекращении любовного отношения сопровождается прямым и честным взглядом, отношение это не то что из любовного может перейти в дружеское: нет, обычно этого не происходит, но бывшие партнеры уносят с собой хотя бы частицу той общечеловеческой порядочности, без которой вопрос о превосходстве людей над животными, например, не имеет права быть даже поставлен.